Адлер просыпался от ночной дремы. Открывали двери в кафе заспанные уборщицы. Вечером убирать не имеет смысла, отдыхающие могут просидеть до утра, пока не истратят все деньги, или ночные танцовщицы не выбьются из сил. За городом вздымались Кавказские горы. Высокие хребты упирались в голубое, без единого облачка небо. День сулил быть жарким.
У Лиды на телефон пришли СМС от Кости: «Доброе утро!», «Как настроение?», «Приглашаю вас в гости к Шахерезаде. Сегодня есть свободные места». После происшествия на канатке, Лида наотрез отказалась от всяких экскурсий — жизнь детей была дороже водопадов и горных вершин. И два дня прошли спокойно. А в этой поездке, Костя уверял, никаких опасностей нет, обычный отдых в очень красивом месте. Он настойчиво караулил свободные места, и, видимо, сегодня они появились.
Женщина пыталась понять, что за Шахерезада ждет их. И тут она вспомнила разговор на пляже. Это было два дня назад. Лида, загорала на берегу, когда рядом расположилась оживленная компания. Три девушки и два парня весело обменивались впечатлениями от только что закончившейся экскурсии. Они часто упоминали имя Шахерезады. Девушки, от приятных воспоминаний, то закрывали глаза руками, то старались изображать те танцы, которые они ночью смотрели и танцевали. Юноши, оживленно жестикулируя, показывали, как они лежали на парчовых подушках, пили восхитительное вино. И вся компания изображала восторг, от удивительного по красоте дворца падишаха, в котором они провели ночь.
— Такого вкусного винограда, я еще никогда не ела, — восхищалась темнокожая девушка с длинными распущенными волосами, — где они его только берут.
— Мне понравился плов. Мясо такое сочное, действительно, тает во рту, — полногрудая блондинка, даже облизала пальцы, как будто на них остались кусочки того мяса, — наверно, его в вине выдерживают, а потом в плов добавляют.
— А сладости, помните, сладости, вот это настоящие восточные сладости, действительно, такие, только во дворце шаха могли готовить, — не удержалась
третья подружка. Ее волосы были настолько коротко пострижены, что, если бы не купальник, ее можно было принять за юношу.
— Нина, а помнишь, как тебя служанка попросила пройти на мужскую половину? — давясь от смеха, обратился к ней высокий кареглазый парень в синей майке.
— Да, — подхватил его второй юноша, борцовского телосложения, — я даже сначала и не понял, зачем. А потом вспомнил, что дома у мусульман делятся на две половины: мужскую и женскую. А тебя в джинсах за мужчину и приняли.
