Я мог бы… было много вариантов, что я мог бы сделать…
Но в голову в то время мне ни одного из них не пришло.
Потому что я забыл и о жалости к невольно пострадавшему из-за охотников медведю. Я забыл о древнем правиле не злить и не тревожить ни Эльфийский лес, ни Лес чужой. Я забыл, мгновенно забыл уйму заклинаний, что несколько десятков лет вбивали в мою голову.
И у меня осталось только одно единственное чувство, одна лишь мысль — страх, что я не успею спасти её.
Зарёна плакала. Долго плакала, прежде чем смогла сколько-нибудь успокоиться. Сегодня она была жутко напугана. Впервые она была так напугана. Одной рукой я прижимал её к себе, крепко-крепко, чтобы чувствовала, что я рядом, что я сильный, что я справлюсь со всем и успею защитить её. Другой рукой гладил её по встрёпанным волосам, осторожно, нежно…
И я вдруг с ужасом осознал, что привязался к ней. Но как-то странно…
Меня не манили изгибы её тела. Вот как сейчас, стою и обнимаю её, напуганную, вцепившуюся в меня, и даже чувствую тепло её тела через одежду… она важна мне. Я страшно испугался в тот момент, когда боялся её потерять…
Я, кажется, привязался к ней, как к другу. Или к младшему брату. Точнее, как к сестре. У меня никогда не было ни братьев, ни сестёр. Да и дружить с людьми я опасался. Боялся, что это отвлечёт меня от мести. А я очень хотел отомстить за погибшую семью. И за погибшую мечту о брате, которого у меня никогда уже не будет.
Она притихла — и я отвёл её к ручью — мы хорошо уже успели изучить ту местность, гуляя вдвоём. Велел умыться — она умылась. Трав нарвал, протёр в ладонях и смазал её лицо, царапину. Взял за руку, повёл в деревню. И тут запоздало заметил, что она как-то странно ступает на левую ногу. Ох, да она хромает! И верно, ногу повредила, потому сбежать не смогла от раненного и обезумевшего от боли зверя. Может, тогда повредила, когда упала в овраг. А я так в мысли свои о новых непонятных чувствах ушёл, так сильно испугался, что ослабею и не успею отомстить, что не заметил. Как мог я?! Она страдала, а я этого не заметил.
Девушка дала ощупать ногу. Покорно села на камень. И молча вынесла, когда я резким движением вправил ей сустав. Я подхватил её на руки — и понёс до дома. Мать что-то хотела спросить, увидев жалкий вид Зарёны и что я несу её на руках. Но смолчала.
На ужин были суп и салат из тех «сорняков». Вполне себе вкусные. Вот, даже хозяйке идея понравилась. Она новых рецептов хотела узнать. Или же пыталась вывести нас из задумчивости?.. Но мне еда не лезла в горло, есть не хотелось совершенно.
