Придерживая Еву за бёдра, задавая нужный ритм, Асманов вошел в неё на всю длину.
И всё о чём он мог думать в этот момент, так это о том, какая же она горячая. И как удивительно хорошо находиться в её изнывающем теле.
Секс с Евой удивительным образом отличался от всего прочего. Кажется, всё было таким же, как всегда, и в тоже время – совершенно другим.
С каждым ритмичным толчком Асманов ещё отчётливей чувствовал, как все его ощущения начинают опускаться в самый низ живота
Давление увеличивалось, становилось практически невыносимым.
Глубоким и пульсирующим. Пока бешеная разрядка электрическим ударом не прошлась через всё его тело, разрывая на части.
- Ну и что это было? – опустил Саид глаза на её макушку.
Он уже чертовски опаздывал, а она всё ещё лежала у него на груди, словно кошка, которую страшно спугнуть. Жалась к нему прямо как в ту ночь, когда рассказала про клеймо Аббаса. Вот только на этот раз уже не ревела, а тяжело дышала, обжигая его кожу влажным дыханием.
- Благодарность, - непонятно к чему пробормотала Ева.
- Вот уж и подумал бы, что ты можешь оказаться в таком восторге от нового платья.
- Нет, - не сдержала она улыбки, поднимая на него свои бирюзовые глаза. Интересно и почему это он не обращал раньше внимания на то, какие неестественно-красивые у неё глаза. Не просто голубые, а с зеленоватой помесью и россыпью золотистых веснушек. - За то что не стал меня обижать. Что заботишься, несмотря на моего брата и не того, что он со мной сделал.
Возможно, не окажись на этом месте именно его Лягушонок, то он с полной вероятностью, поступил бы с ней именно так, как и требует шариат. Вот только Саиду и одного взгляда стало достаточно, чтобы понять, что по отпрыску Гаджиева уже давным-давно плачет психушка.
Он часто видел такую первобытность в глазах людей с военным синдромом. Озлобленность, остервенение, взвешенность. Именно то, что остаётся от человека, когда его покидает здравый рассудок.
Но даже так, ему было сложно представить, как вообще можно было сделать нечто подобное с этой маленькой, хрупкой девчонкой.
Даже дикие звери не позволяют себе измываться над слабыми, а он…
- Ну тогда, в десять раз больше, - дрогнули его губы в неком подобии улыбки. – Когда вернусь, отдашь в десять раз больше.
- Хорошо, - пусть она и отвернулась, а Асманову всё равно было видно, как сильно от его слов бедного лягушонка залило румянцем, делая кончики ушей бурячного цвета.
Больше ничего не говоря, Саид отнёс её в свою спальню. Он ещё в Дагестане решил, что пора бы уже переселить Еву поближе к себе. Так что пока прислуга не закончит подготавливать для неё комнату Сабины, Асманов хотел видеть Еву только у себя в кровати.
