Пришлось придерживать Еву за задницу, не позволяя отстраниться. И ловить кайф от её коготков на своей коже.
От боли, с которой Ева была готова рвать волосы у него на голове.
В какую-то секунду девчонка выгнулась в тугой мостик. Часто-часто задышала, и вместе с её криком по его языку растеклось что-то сладкое.
Не став дожидаться, когда девчонка опомниться, Асманов вошел в неё до упора. Хватит уже с него выдержки. Ещё немного и кровь из ушей покапает.
Такое чувство, что он трахает Еву не в обычной комнате, а в одном из котлов преисподней. По позвоночнику стекала струйка пота, лицо покрывалась испариной.
И чем податливей становилась девчонка, обвивая ногами его поясницу, тем ярче становились ощущения.
Она позволяет ему не сдерживаться. Позволяет брать, сколько он хочет и не кривится от боли. Не плачет и не пытается оттолкнуться
Сжимала его до треска за ушами. Обтягивала мышцами подрагивающий член, заставляя скрипеть зубами от напряжения.
Асманов входил в неё на всю длину. Не позволял ни привыкать, ни отдыхать. Двигался быстро и резко, вколачиваясь в Еву до непонятного мычания и всхлипываний.
А ему хотелось ещё больше. Быстрее! Глубже! Резче!
Пока всё то колоссальное напряжение, что разрасталась в нём столько время не схлынуло в девчонку вместе со спермой.
Ева
- Охренеть... - утробно прохрипел Асманов, опомнившись после того, как его напряженное тело пробило волной судороги.
И снова по Еве хлыстом прошелся тот хищный, фосфорный блеск во взгляде, от которого тело инстинктивно покрылось мурашками, поднимая волоски.
Он всё ещё был в ней. Всё ещё вдавливал в постель своим мощным телом. Прожигал тяжелым дыханием. Казалось, Асманову нравится видеть, как Ева отдаёт себя на волю Дьявола. Нравилось, что она лежит под ним распятая и обезоруженная, принимая его всего без остатка.
Стоило Саиду выйти из Евы, как она тут же отвернулась к краю кровати, пытаясь окончательно разорвать их близость.
Между ног саднило и жгло, а мышцы бёдер простреливало судорогой. Ей пришлось, как следует, распахнуться перед этим гигантом, чтобы принять в себя без лишнего дискомфорта.
Наверное, не поласкай он её ртом и она скулила бы сейчас от боли и разрывов.
Саид двигался в ней будто поршень.
Ни единого миллиметра свободы. Ни единой возможности привыкнуть к его габаритам. Сплошное давление, напор и узлы вен, что раскалённым металлом клеймили её изнутри, превращая в свою собственность.
Всю свою сознательную жизнь она только и могла, что принадлежать одному мужчине за другим. Без права голоса и выбора.
