Пять сотен грамм хлеба, сто грамм мяса, столько же сыра и сала — это паёк элитных советских военнопленных при власти Центральной наступательной группы. Ровно столько килокалорий хватало, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма в условии отсутствия каких-либо изнурительных работ. И если русским солдатам этот рацион позволял просто продлить существование, то Соламит, не отягощённой проблемами службы и заработка, требовать больше — стыдно.
Сам Дима питался отдельно, в закусочных и кафе. Ей же денег выделял только на транспорт и строго контролировал, чтобы не съела лишнего.
Почти все финансы уходили на аренду квартиры, тренажёрный зал, сигареты, какао и пропитание: за собой-то он следил, что надо. Крепкие мускулы, свежее бритое лицо, почти идеальный торс олимпийца, подчёркнутый выцветшими брюками, которые едва держались на его широкой талии. Будь Геракл геем, он бы однозначно взял этого юношу в свои любовники: зад у него крепкий, сам — уважает силу и чтит героев. Истинный ариец, они бы сошлись.
Но нет, никакого сына богов поблизости не нашлось, а возможные кандидаты могли похвастаться лишь одним подвигом, и тот про ассенизацию ближайших сортиров.
Зато у него была Соламит, и чем дальше, тем больше она радовала его глаз: сломленная, изнурённая, истощённая, в простых синих джинсах, в своей тёмной монотонной футболке, босая и с понуренной головой, закинув ногу за ногу, она стояла на балконе, и чёрные пряди застилали овал лица, скрывали взгляд.
Лучи утреннего солнца играли на её руках, отбиваясь на бледной коже, обрамляя длинные шрамы вдоль запястий.
Дима выпустил густой клуб дыма, что, вбирая краски рассвета, осел свежим сизым облаком под потолком. Снова улыбнулся, но на сей раз — жадно, поглощая девушку горящими глазами. Соламит узнала этот взгляд. Ещё бы не узнать: сколько раз уже так повторялось.
«Ну да ничего», — улыбнулась с тоской про себя. Всё так же потупив взор, позволяя паутинам чёрных прядей ловить золотистые блики зари, протянула ладонь к мужчине, и бледная плоть тонких пальцев сияла, как никогда.
Тот — отставил стул, всё ещё держа сигарету. Медленно направился к избраннице. Глаза — горят, тело — дрожит в предвкушении.
Ты ищешь здесь фугу смерти, а находишь тюрьму с изнасилованиями.
Но сейчас Соламит это даже понравилось. Чуть качнувшись, подаваясь вперёд, она медленно двинулась навстречу. Зажмурилась звучавшему в сознании болезненному звону дождя малой октавы, смешанного с приглушённым плачем чёрных небес.
