— Я не знаю, как у вас там в Америке, но у меня существует только единственная инструкция, — самозабвенно воскликнула российская сыщица, — это закон «О полиции» нашей страны, где четко прописано, что я, паче-чаянья, своим долгом обязана защищать жизнь и здоровье граждан, а все остальные инсинуации оставлять на потом. Поэтому, я запрещаю дальнейшее проведенье исследований, которые становятся очень опасными. Если же, кому-то что-то не нравится, (намекая на скрытных ученных), то пусть берут меня вместе с собой, чтобы я могла обеспечить охрану. Да и вообще, я жду подтверждения из нашего «Центра» на разрешенье эвакуации. Так-что я возьму на себя смелость предположить, что пришла пора всем сворачиваться, ведь, как только позволит погода, за нами пришлют самолет. Надеюсь, с этим все стало ясно? — и не получив ответа, продолжила, — Тогда вернемся к исчезновению доцента-генетика. Мы остановились на том, как он пошел расчищать вход. Что дальше? Продолжайте, мистер Рамирес.
— Дальше все просто, — воспользовался профессор возможностью продолжить прерванное повествование, — мы, выходя из ниши, сразу же обнаружили, что наш коллега отсутствует.
— Но что-нибудь, скорее всего, осталось? Следы борьбы? Кровь? Был ли расчищен снег? — «засыпала» оперативница Джеймса вопросами.
— Нет, все было чисто, — отвечал научный сотрудник, — если и были какие следы, то их, вероятно, запорошило обильным снегом, которого было навалено столько, что мы еле отгребли себе дорогу на выход.
— А, с утра? — прервала его Оксана, словно бы стараясь «сверлящим» взглядом заглянуть в душу этого человека.
— Что с утра? — не понял ученый, выразив на лице удивление.
— Вход был завален также? Или меньше? А, может больше?
— Картина была аналогичной, — чуть стушевавшись, что не ускользнуло от глаз умудренной опытом сыщицы, проговорил научный сотрудник.
Кроме этого не осталось не замеченным ошеломление, «волной» пробежавшее по лицу профессора геологии Веремчука. «Что-то этот американский „хлыщ“ не договаривает. Надо обязательно отдельно „попытать“ последнего россиянина», — размышляла Бероева, анализируя увиденную ею мимику.
— Что ж, тогда мне все ясно, что ничего снова не ясно, — сотрудница МУРа решила заканчивать это бесполезное совещание, — все могут идти отдыхать.
Она даже не стала удерживать Джонни, чтобы спросить его мнение, во время последнего его монолога четко определив занимаемую им основную позицию. Для себя же оперативница определенно решила, что необходимо без свидетелей пообщаться с геологом.
