— А где же мне быть? — она изобразила наивное недоумение и это стало для него последней каплей.
— Я же сказал тебе собрать вещи.
Собственный голос прозвучал так чужеродно, словно принадлежал и не ему вовсе. Будто это не он произносил эти слова, а просто наблюдал за кем-то со стороны.
— Но Кирюша… — Эльвира подошла ближе и он инстинктивно отшатнулся, когда она протянула к нему руку. Он не хотел ее прикосновений, он с трудом выносил даже ее присутствие.
— Я надеялась, что ты придешь в себя, — говорила, между тем, она. — Я готова все простить и забыть… Если хочешь, мы можем…
— Вон, — отрезал он глухо, не желая больше ее ни слышать, ни видеть. Неужели она серьезно думала, что он может забыть все, что она сделала?
— Но…
— Вон, я сказал! — рявкнул Кирилл, позволяя наконец себе сорваться и испытал чудовищное удовлетворение, когда увидел, каким испуганным сделалось от этой вспышки лицо Эли. — Вон отсюда! — заорал он во всю силу лёгких, выплескивая в этом крике всю боль, что разрывала его изнутри. И когда увидел, как Эльвира испуганно схватила туфли и стремительно выбежала из квартиры, испытал желание расхохотаться, как ненормальный.
Все! Он наконец был свободен. От Эли, от ее лжи и от этого ничтожного подобия семейной жизни. Вот только что ему теперь делать с этой гребанной свободой — совершенно себе не представлял.
Когда в клинике сообщили, что её мать остаётся на реабилитации и забирать её домой не нужно, Варе захотелось сесть прямо на полу и разрыдаться. Потому что понимала, кто именно стоял за этим. Кто заплатил ту сумму, которая была для неё неподъёмной, но которая могла выкупить для её матери самое необходимое — здоровье.
Кирилл.
Варя не знала, что стоит за этим жестом, но была уверена, что муж Эли уж точно не станет требовать от неё возвращения долга. С другой стороны, Кир мог сделать это в надежде на то, что Варя всё же станет матерью его ребёнка, и она сейчас не представляла, как поступить, если всё же беременность наступит.
Она вообще очень много думала об этом и чем ближе подходил срок, когда всё должно было стать ясным, тем больше мыслей относительно будущего ребёнка — или его отсутствия — одолевало Варю.
— Варь… — Её окликнула Светка — как она сама просила себя называть — дородная женщина лет тридцати пяти, которая беспрестанно смеялась над всем и вся, и по совместительству сидела за соседней кассой магазина, куда Варя устроилась на работу.
— Что? — буркнула она в ответ, изучая в мобильном календарь «тех самых» дней. По всему выходило, что у неё была задержка. Всего пару дней, не больше, но и это выбило из колеи.
