По радио предновогодняя суматоха: все затаили дыхание в ожидании чуда боя курант. А я пробираюсь на своей «девочке» сквозь пургу и темные лесополосы, надеясь лишь на навигатор, который пока безошибочно направляет меня по неизвестным пригородам. Город остается далеко позади, стираются веселые студийные голоса и песни, и салон машины окутывает такая уютная тишина. Дорога впереди стелется белесой полосой, за окнами рычит ветер, сливаясь в одно тихое урчание с мотором. Постукивая пальцами по рулю, не отвлекаюсь от голоса навигатора, требующего ехать прямо еще пять километров, а затем свернуть налево.
Телефон оживает напоминанием, что до Нового года остается всего час. И, похоже, встречать я его буду в машине, в лучшем случае, потому что едва я сворачиваю с трассы, как родная «Тойота» увязает в снежной вате. Еще метров триста ползет, скорее, по инерции, и замирает, как вкопанная. Вот тебе и находка. Вдавливаю педаль газа в пол, но без толку – еще больше увязает. А снег уже не летит хлопьями, сыплется крупой. И верными ему друзьями – вой ветра, холод собачий и темень на сотни метров вокруг.
— Проклятье, — рычу, саданув ладонями по рулю, и попадаю аккурат по клаксону. Машина взвизгивает коротким сигналом. Дергаюсь от неожиданности и вписываюсь плечом в дверцу. Острая боль прошивает по самый локоть. — Чтоб тебя! — схватившись за ушибленную руку. Закусив губу, медленно растираю плечо, локоть. Под кожей колются невидимые иголки, растекаясь спасительным теплом по мышцам. Нужно срочно что—то придумывать, иначе куковать мне здесь до улучшения погодных условий. А оные, судя по нарастающему гулу извне, наступят нескоро. Перспектива замерзнуть в машине в лесной глуши – то еще удовольствие.
Есть вариант позвонить брату. Тот примчится мигом или на худой конец пришлет своего конюха. Не самый лучший вариант, но проще пару часов вытерпеть этого несносного мужика, чем торчать в этой глуши. К тому же можно включить полный игнор или просто притвориться спящей. Эх, была – не была.
Набираю номер брата. Длинные гудки тянутся, кажется, целую вечность.
— Ямпольский, слушаю, — хриплый голос пробирает до мурашек. Не принадлежи он моему брату – пропала бы.
— Ты что, спишь? — гляжу на яркие цифры на магнитоле: полдвенадцатого.
— Болею, — не соглашается он, прочистив горло. Голос звучит четче, но все с той же волнительной хрипотцой. Да уж, бедные девицы, попавшие под его обаяние.
— От горя или от радости? — поддеваю я, ненадолго забывая, где я и что мне, собственно нужна его помощь. Хотя с него помощник сейчас, как с меня принцесса Диана.
