Когда-то они каждое утро здоровались так: тиснет Бессонов руку Чупрова и быстро отпустит, затем усядутся, закурят, начнут не оконченный вчера разговор. Не знал тогда Чупров, что он был счастлив в те дни.
— Эх! А ведь я рад! Рад тебя видеть! Грешен, брат, соскучился, — растроганно заговорил Чупров.
Бессонов пытливо взглянул в похудевшее, небритое, с отечными мешочками под глазами лицо старого друга:
— Что-то ты, Иван, изменился, помятый какой-то?
— Нездоровится.
— А я достал кровлю, лес рублю, строюсь, — рассказывал Бессонов, — Сегодня воскресник в колхозе. Постановили на днях — всем народом на порубку выйти. Но постановили, а, пожалуй, целая бригада, как всегда, здесь. Вон глянь, — один из моих на воскреснике.
Чувствуя близость председателя, переваливался виновато с ноги на ногу мужичонка в жесткой собачьей шапке, в потертом нагольном полушубке. Перед ним на базарном столе лежал маленький сверточек.
— Живут близко, вот и привыкли. Такому и неделя не в неделю, коль на базаре не проторчит. А спроси, что продает? Петуха старого зарезал да десяток яиц в узелке. Коммерсант!
К «коммерсанту» в собачьей шапке подошла старушка, стала что-то придирчиво спрашивать, он отвечал ей нехотя, вполголоса. Но как только Бессонов и Чупров отвернулись, он ожил, поколачивая рукавицей о рукавицу, начал покрикивать:
— А кто супу с курятинкой хочет? Кто петуха во щи положить забыл?
— Я против таких «коммерсантов», — продолжал Бессонов, собирая морщинки у глаз, — тяжелую артиллерию выдвинул. Вон стоит. — Он указал на две груженые машины. — И битую птицу привез, и свинины, и баранины. Минут так через десять начнем подготовочку. Цены сразу упадут. Везде, по всему базару! Этим «коммерсантам» или придется мерзнуть около своих петушков да яичек, или спускать их в полцены, или поворачивать оглобли домой, а там — милости просим участвовать в воскреснике.
«Правильно, — подумал Чупров, поглядывая на Бессонова с завистью, — Каким был, таким и остался Никита — не унывает, легко с ним. Эх! Надо б зубами, руками, коленками держаться за него, не отпускать из колхоза».
Деловитым шагом со строгим лицом к Бессонову подошел молодой паренек.
— Ну, Вася, как дела? — спросил Никита,
— Все готово. Разреши открывать торговлю.
— Открывайте. Как только цены упадут, сразу наших торгашей начинайте агитировать, а то они полдня мерзнуть будут. Время-то идет. Сразу на машины их — и на делянки.
— Есть.
— Видишь, Сильверста-то, — подмигнул Бессонов на торговца в собачьей шапке, — петушка принес.
