Конечно, отдых где-нибудь на «Золотых песках» был бы неплохим вариантом. Тем более что для папеньки не составило бы никакого труда провести путёвочку через профсоюз и выкупить её почти за копейки, хотя, признаться честно, стоимость путёвок и курсовок никогда её особенно не интересовала. Но с другой стороны, курица — не птица, Болгария не заграница, в том же «Солнечном береге» она была уже не один раз, так что было бы неплохо съездить куда-нибудь ещё, тем более что раскошеливаться всё равно не ей.
В том, что ей удастся раскрутить отца на модный заграничный курорт, Полечка не сомневалась ни на йоту, но двухнедельной поездки куда-нибудь на Адриатику ей было маловато. Ровно через месяц, двадцатого августа, ей исполнится двадцать три года — это не круглая дата, но все же важное событие.
Каждый год в этот день она привыкла получать от отца дорогой подарок, но не тот, который приглянулся бы лично ему, а тот, который она выбирает непременно сама. Поля выбирала подарок долго и чрезвычайно тщательно, на это уходил порой не один месяц, и уже от одного этого процесса она получала колоссальное, ни с чем не сравнимое удовольствие предвкушения сбывающейся мечты. Прицениваясь и присматриваясь к дорогим вещичкам, Горлова ощущала свою причастность к избалованной элите, и это волшебное чувство причастности к избранной верхушке, к хозяевам жизни делало её счастливой.
Один-единственный раз, в прошлом году, на её двадцатидвухлетие, эта установившаяся традиция, позволяющая щипать дорогому папе пёрышки, дала сбой, который чуть не окончился полной катастрофой. И произошло всё это по вине бывшего мужа, Кирилла, ставшего для папеньки в одночасье святым великомучеником. И как это у него всё так ловко получилось: броситься под пулю, предназначенную отцу, и отделаться царапинкой, которую стыдно продемонстрировать даже докторице из пионерлагеря?
Вот с этого-то всё и началось. Строя из себя тяжелобольного, Кряжин давил на психику Горлова, выдавая за чистую монету всё, что было и чего не было, и, уписывая ложками красную икру в отдельной палате Склифа, настраивал доверчивого папочку против собственной дочери. Да, она никогда не была святой, но вываливать всю подноготную их недолгой совместной жизни на голову тестю было совершенно не обязательно.
В результате папа дорогой малость повредился в уме. Решив наказать собственное чадо, он выкинул такой фортель, которого от него никто не ожидал: вместо дорогого подарка на день рождения за спиной собственной дочери он оформил их развод, оставив за зятем всё, что когда-то ему дарил: и дорогущую машину, и прописочку в Сокольниках, и кучу прочего барахла, между прочим, тоже стоящего денег.
