— Впервые слышу, чтобы человеку не нужны были деньги, — натянуто рассмеялся он. — Что ты, вэц-цамое, за принцесса такая? Другие как-то обходятся по десять лет без отпуска, и ничего, а тебе обязательно надо. Я не знаю, как ты там работала у Берестова, может, он тебя и отпускал каждое лето, но я не люблю менять коней на переправе. Что же, вэц-цамое, получается: неделя уйдет на то, чтобы новая секретарша приняла от тебя все дела, сориентировалась, что к чему, а потом ещё неделя, чтобы она тебе эти самые дела передала обратно? Мне это неудобно, — повысил голос он. — Слушай, Любочка, — внезапно на лице Зарайского появилась понимающая улыбка, — а если я договорюсь о дополнительных премиальных, тогда, вэц-цамое, может, ты изменишь своё мнение?
— Вадим Олегович, ещё не напечатали столько денег, чтобы я отказалась провести отпуск с семьёй, — решительно пресекла она поползновения шефа. — В нашем государстве по КЗоТу один раз в год каждому служащему положен отпуск, и лишить меня этого права не может никто, даже вы.
— Зачем же сразу лезть в бутылку? Никто не лишает тебя твоих гражданских прав, — напряжённо произнёс он.
— Вот и прекрасно, — в тоне Любы не было даже намёка на агрессивность, но, услышав её слова, Зарайский передёрнулся.
— Значит, мы не договоримся? — с досадой скривился он.
— Не думаю, — отказ Любаши прозвучал обтекаемо, но всё же это был отказ.
— А если я попрошу тебя лично?
— Боюсь, мой ответ вас огорчит. Через две недели я ухожу в отпуск, так что ищите мне на это время замену, — и руки Любы вновь забегали по клавишам.
— Ну что ж, замену так замену… — пробурчал себе под нос Зарайский, — только как бы эта замена не вышла тебе боком.
* * *
— Это ещё хорошо, что районный Дом пионеров на лето не закрыли, а то бы детям совсем некуда было деться. Здрасьте, Роза Руфимовна, — кивнув через стекло дородной вахтёрше, Лидия толкнула дверь подъезда и снова обратилась к Любе. — Если бы не его авиамодельный кружок, хоть пропадай, в Москве ни одной живой души, половина по лагерям разъехалась, половина у бабушек в деревне гостит, один мой Славик как неприкаянный городской пылью дышит.
— А чего ты его не отправила в лагерь, может, ему бы там веселее было, всё-таки с детьми? — Любаша, памятуя о том, что дежурившая на первом этаже суровая вахтёрша не любила порчи вверенного ей государственного имущества, аккуратно придержала массивную входную дверь.
— Да какой ему лагерь, ты же знаешь, какая он тютя-матютя, — махнула рукой Кропоткина. — Вот твой Минька — другое дело, наверняка председатель отряда или член совета дружины лагеря.
