— Это еще что такое? — спросила она, имея в виду песню. — Знакомое что-то, но вот что, откуда…
— Аркадий Петрович Гайдар, — бодро отрапортовал Сиверов. — «Тимур и его команда», если мне не изменяет память.
Сделав это важное сообщение, он чмокнул жену в щеку и был таков. Лишь заперев за ним дверь на оба замка, Ирина сообразила, что вопрос о времени его возвращения остался без ответа — впрочем, как и всегда.
* * *
Отпустив такси, Глеб неторопливо выкурил сигарету, задумчиво разглядывая до сих пор лежащую посреди стоянки груду горелого железа — все, что осталось от спортивного автомобиля. Судя по некоторым характерным элементам внешнего дизайна, при жизни это был «ниссан», сошедший с конвейера где-то на заре нового тысячелетия. Что до дизайна внутреннего, то от него не осталось ничегошеньки — машина выгорела до голого железа, и подсыхающая внутри пена из пожарного брандспойта ничего не добавляла ей в смысле красоты и привлекательности. Стоянка, как и любая стоянка в центре Москвы, была забита почти до отказа, но места справа и слева от сгоревшего автомобиля пустовали, как будто посетители спортивно-развлекательного комплекса суеверно боялись повторного воспламенения уже сгоревшего до последней молекулы органики покореженного стального остова.
— Любуешься? — услышал он за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидел Безродного, который смотрел на него сверху вниз из окошка насекомоподобного японского пикапа.
Глебу всегда было интересно, что в теперешнее непростое время заставляет людей приобретать для передвижения по городу автомобили, которым остается всего полшага до настоящего грузовика, но он решил пока что воздержаться от прямого вопроса: Ник-Ник мог неправильно его понять. А может быть, наоборот, излишне правильно, поскольку, наверное, и сам сознавал, что в маленьком человеке за рулем большого автомобиля есть что-то отдающее патологией.
— Впечатляет, — признал Глеб, пожимая протянутую подошедшим тренером руку. Ладонь у Безродного была маленькая, сухая, твердая, как деревяшка, и очень цепкая. — Особенно впечатляет, — добавил он, — что ее до сих пор не убрали. Этакий памятник работе коммунальных служб…
— Ха! — с горечью воскликнул Ник-Ник. — Памятник… Нынче, чтоб ты знал, бесплатно можно только под трамвай попасть. За эвакуацию плати, за утилизацию опять плати…
— Что, денег нет? — сочувственно спросил Сиверов.
— Да при чем тут деньги! Просто этот ишак — прости господи! — ничего слышать не хочет, чуть что, сразу в крик: меня чуть не убили, и я же должен платить?! Раз так, говорит, пусть стоит, где стоит, мне она не мешает, а кто тронет — башку носом к пяткам поверну и скажу, что так и было…
