И пока эти мысли проносились у него в голове, люди вокруг изучали гладкую, здоровую и чистую кожу на его лице и руках, нетронутые язвами ладони и пальцы.
Ощутив враждебность толпы, граф начал отступать.
Он был на полдороги к двери, и тут она с грохотом распахнулась. Внутрь ворвался неотёсанного вида мужик.
Задыхаясь, он ткнул пальцем в сторону Брикету и прокричал:
— Он убил Жабу! Он убил нашего доброго друга!
Толпа всколыхнулась и подхватила крик:
— Он убил нашего доброго друга Жабу!
Брикету оскалился. Он наконец нашёл в себе силы заговорить:
— Да, я убил вашу мерзкую Жабу! И перебью ещё многих, лишь бы выбраться из этого проклятого лепрозория!
В его руке блеснул меч.
Граф ожидал, что прокажённые бросятся врассыпную, но вместо этого они с проклятиями и воплями кинулись на него и принялись царапаться и кусаться, как дикие звери.
Слишком поздно Брикету осознал свою ошибку: его враги не боялись смерти.
Он отчаянно сражался, он рвал и кромсал с силой, рождённой из злобы и ужаса, но не мог сразить их всех. Волна тел сбила его с ног, кто-то выкрутил меч из его пальцев.
Граф продолжал сопротивляться, но безуспешно. Два десятка сильных — несмотря на болезнь — рук схватила его и выволокла из освещённого зала в длинный тёмный коридор. В конце коридора он изо всех сил вновь попытался вырваться и почти преуспел, но его опять превозмогли числом.
Сопротивляющегося и извивающегося графа стащили вниз по длинной лестнице. За долгой чередой мокрых каменных ступеней последовал ещё один тёмный коридор, и наконец прокажённые втолкнули пленника в зловонную камеру. Граф рухнул на осклизлый каменный пол и кое-как поднялся на четвереньки. С лязгом захлопнулась дверь, и Брикету услышал, как повернулся в замке ключ.
В свете факелов прокажённые разглядывали его сквозь прутья решётки. Блеснули яростные чёрные глаза Летучей мыши.
— Тот, кто отвечает злом на наше гостеприимство, должен быть наказан, — сурово проговорил он. — Ты останешься здесь. Теперь ты наш гость надолго!
Долгое время Брикету молчал. Наконец он проговорил изменившимся голосом:
— Как долго, о великая Мышь?
— До тех пор, пока не сядешь на возвышении во время нашего празднества, как Домино!
Горилла просунул руку между прутьев решётки.
— Не бойся, демон! Ты не помрёшь с голоду! Я тут кухарничаю! Я буду кормить тебя досыта! — И он расхохотался. В неверном свете факела Брикету разглядел, что плоть на руке гориллы сошла, обнажив кости пальцев.
Прокажённые сгрудились у решётки и принялись визжать, вопить и насмехаться над ним тысячей способов.
