Ваня остановил на моем лице свой задумчивый взгляд и застыл.
– «Поможешь?» – снова спросил я.
Парень закивал, закусывая нижнюю губу.
– «Спасибо, друг. И никому не рассказывай о наших беседах, иначе нас накажут».
В одну из ночей мне приснилась Лиза. Как я радовался, подкидывая кончики ее длинных белых волос! Ведь мы снова были вместе. Снова смотрели в окно, считая снежинки; читали по ролям книги; делили кусок яблочного пирога, который повариха Нина называла смешным словом "шарлотка". Снова жили той жизнью, которую скорее мечтали поменять на взрослую… А потом я проснулся и долго выл в грязную подушку, сжимая кулаки вместе с простыней. Потому что мне хотелось умереть.
Как-то в медицинском кабинете у меня цедили в пробирку кровь, потом дали сладкий чай с овсяным печеньем и разрешили посидеть в удобном кресле. В этот момент появился дядя Веня, он довольно хлопнул по моему плечу и встал напротив, вложив руки в карманы.
– Меня радуют твои результаты, – сказал он. – Признаюсь, я уже потерял надежду с тобой, а тут сюрприз. Если и дальше будешь себя так вести, переведу в другую зону. Там тебе будет гораздо лучше.
Я застыл с печеньем в руке, оглядев мужчину, и тут же спросил:
– А что с Лизой? Вы привезли нас вместе. Такая худая блондинка, она была в…
Дядя Веня поднялся и вышел из кабинета, будто я ничего не спрашивал, будто не обращался к нему. Это было больно. И страшно.
Что значит такое поведение? Почему все молчат? Невыносимо… Нет больше сил. Я так больше не смогу.
По возвращении в клетку, мой мозг стал лихорадочно продумывать план побега. Вокруг слышались стоны, мне делали какие-то процедуры, иногда украдкой били, но я этого уже не замечал, потому что жил одной лишь мыслью: найти Лизу и сбежать.
Как-то вечером мне не дали еду, объяснив, что утром назначены серьезные анализы. А такие анализы проводят в другой части здания и она близко к выходу. Это был еще один шанс.
Всю ночь я не сомкнул глаз, мутило от последних процедур и инъекций. Руки каждую минуту тянулись в ботинок, проверяя осколок зеркала, двигая его, то в носок, то под пятку, отчего сердце неприятно дорожало, вызывая одышку и головокружение. В моей голове зрело множество вариантов побега, и когда за мной пришли, я был готов.
Охранник стукнул палкой по решетке, вырвав меня из карусели мыслей о побеге, открыл замок, звякая огромной связкой ключей, и велел выходить.
Шагнув за порог камеры, я чуть не задохнулся от волнения. Сердце, и без того колотящееся, стало отбивать какой-то тяжелый ритм на грани потери сознания. Так. Только не паниковать. Нельзя показывать эмоции, по крайней мере не сейчас. Иди спокойно. Глубокий медленный вдох… Выдох… Вдох…
