– Прошу вас! Пожалуйста! Помогите мне узнать о Лизе! Вы же женщина!
Резкий удар по рукам заставил меня отскочить в сторону, новый удар свалил на пол, затем удары посыпались по всему телу. Я закрылся, защищая голову, но это было недолго, потому что гости покинули мою камеру, так же незаметно, как и появились.
Приглушенный свет менялся на яркий много раз. Значит, прошло несколько дней. За это время я видел Ивана только однажды, и узнал, что Лизы нигде нет. До сих пор. В голове все чаще возникал тот бледный мужчина, что рассказывал про свою Олюшку, которая не выдержала. Этого не может быть.
Мне стала настолько безразлична жизнь, что я часто ложился на пол и смотрел на клубочки пыли, которые покачивались от моего дыхания. Я не знал, что мне делать, как жить дальше, да и надо ли.
В какой-то из дней, лежа на полу, я увидел осколок зеркала, что принес и спрятал за ножкой кровати, и у меня созрел план.
Однажды меня повели на процедуры, о которых было известно заранее. Я заложил осколок в обувь и вышел из камеры вместе с охранником, когда он пришел за мной. Пока мы шли по коридорам, меня всего лихорадило от волнения, я не знал как и когда себя проявить, чтоб это было не зря.
По пути в лабораторию в моей голове возникло множество вариантов, но какой сработает, определить было трудно. Я тщетно заглядывал во все клетки и комнаты, желая увидеть Лизу, и хоть путь был неблизким, а мы прошли два этажа и три корпуса, не удалось ничего узнать. Обычно меня утомляли долгие походы по корпусу или этажам, но в это раз я радовался бесконечным коридорам, двигаясь по ним в большой надежде. Только результатов не было, что очень расстроило.
Наконец, охранник подвел меня к двери и завел внутрь, сдав пост медикам-лаборантам.
Надо мной снова стали проводить разные медицинские фокусы, вкалывая какую-то жидкость и проверяя мои реакции на аппаратах. От инъекций становилось муторно, то картинка перед глазами плыла снизу вверх, то кожа горела огнем, то терялась чувствительность. Меня рвало и выворачивало, заламывая на полу, как наркомана в ломке. Медики с равнодушными лицами смотрели сверху на мои конвульсии и методично делали записи в свои большие папки.
Мне было очень плохо. И если бы не мысль о поисках Лизы, я бы давно сдался. Такое невозможно выдержать человеку. В один из дней моего наказания в детском доме, я сидел в библиотеке и читал книгу о войне. Пытки людей в концлагерях были ужасными для моего детского восприятия, пришлось долго отходить от такого чтения. А сегодня, лёжа на грязном полу, залитым собственной рвотой, я сам переносил пытки.
