Без особого труда поборов эти странные побуждения, Гронский вернулся в шезлонг. Стакан в пробковом термоизолирующем подстаканнике стоял наготове, и коктейль в нем еще не успел нагреться на ярком, но не слишком горячем апрельском солнышке. После теплого марта апрель выдался холодным и ненастным, и Александр Антонович, ненавидевший плохую погоду, организовал себе десятидневный отпуск и сбежал сюда, к ласковому прибою, яркому солнцу и зелени королевских пальм.
Он хлебнул из стакана и поморщился. И какого дьявола, спрашивается, эти их фирменные коктейли вечно такие сладкие? Он подумал, не сходить ли ему к холодильнику за виски, но подниматься было лень. Гронский закурил, откинулся на спинку шезлонга и расслабился, наслаждаясь солнцем и покоем.
Позади него, в номере, мягко щелкнул дверной замок — надо полагать, Алене наскучило в одиночестве ходить по магазинам, скупая пестрое курортное барахло. Зная Аленины запросы и учитывая то обстоятельство, что Гронский наотрез отказался составить ей компанию, можно было предположить, что кредитку сегодня изрядно потрепали. Это ведь только так говорится: барахло. На самом-то деле это барахло стоит очень приличных денег. И не было случая, чтобы тот, кто горит желанием заплатить за вещь дороже, чем она стоит, вернулся из магазина с пустыми руками…
Громкий шорох сваленных на кровать многочисленных пакетов с покупками прозвучал в унисон мыслям Александра Антоновича. Затем хлопнула дверца холодильника, забулькала наливаемая в стакан жидкость и мелодично зазвенел, ударяясь о стеклянные стенки, лед.
— И мне принеси, — чуть повернув голову, негромко сказал он в открытую дверь.
Что именно принести, он не уточнил. В этом не было необходимости.
Алена вышла в лоджию, постукивая высокими каблуками, и поставила у его локтя квадратный стакан с виски и кубиками льда. Одета она была в обманчиво скромное белое платьице с шокирующими вырезами, из которых тут и там соблазнительно выглядывало молодое, крепкое, покрытое бронзовым загаром тело.
Алена была фотомоделью с дорогостоящими привычками, и ее общество обходилось Гронскому недешево. Впрочем, опыт семейной жизни и в особенности развода с женой раз и навсегда убедил его, что даже десяток таких Ален единовременно обойдется не в пример дешевле, чем еще одна супруга. В связи с этим он не собирался жертвовать свободой, за которую в свое время очень дорого заплатил, и неизменно ставил об этом в известность каждую из девиц, с которыми проводил свободное время. Некоторые имели глупость ему не верить; таких Александр Антонович безжалостно выставлял за порог, едва лишь его ушей касался первый намек на замужество.
