Когда неуклюжий Медведь сослепу задел носком ботинка какой-то камешек и тот громко, на весь коридор, стукнул о стену, Злой мгновенно замер на месте и сунул напарнику под нос обтянутый толстой резиновой перчаткой кулак. Медведь сердито отпихнул кулак в сторону: он себя виноватым не считал.
Собственно, Злой был далек от того, чтобы в чем-то его обвинять. Под ногами тут было полным-полно всякого хлама, а прибор ночного видения скверно помогает там, где нет источников тепла. Во всяком случае, мелкий мусор сквозь него не разглядишь; башкой углы не пересчитываешь, и на том спасибо.
Злой осторожно стянул с лица респиратор, чтобы шум собственного дыхания не забивал другие звуки, и прислушался. В тоннеле было тихо, только где-то позади звонко шлепала, капая с сырого потолка на бетонный пол, сочащаяся сверху вода. Потом в отдалении глухо прогрохотал поезд метро, и снова наступила тишина, нарушаемая лишь размеренной, как щелчки метронома, капелью.
Клиент погасил фонарь и не подавал признаков жизни. Ушки у этого фраера были на макушке, Солоницын недаром так настойчиво напоминал им о необходимости соблюдать полную тишину.
Медведь, слава богу, тоже проникся важностью момента и стоял не дыша, как статуя космонавта с другой планеты, сходство с которым ему придавали прорезиненный комбинезон, респиратор и в особенности эти дурацкие ночные очки — пара торчащих далеко вперед, как рачьи глаза, трубок с зеленоватыми стеклышками. Он даже с ноги на ногу не переступал, и правильно делал: за такую строевую подготовку на месте Злой бы ему ноги повыдергал и вставил на место другим концом. А если бы не справился — например, из-за разницы в весовых категориях, — это сделал бы Солоницын после их возвращения.
«У него там тайник, — сказал им начальник службы безопасности. — Ваше дело забрать все, что в этом тайнике есть, и доставить сюда».
«А клиент?» — спросил тогда медленно соображающий Медведь.
Солоницын ничего не ответил на этот глупый вопрос, только криво пожал плечами: мол, на месте разберетесь.
Уже позже, в лифте, Злой растолковал этому тугодуму — ему все приходилось разжевывать, — что клиент, надо полагать, не обрадуется, что его пришли грабить, и ни за что не отдаст содержимое тайника добровольно. «Сопротивление, что ли, будет оказывать?» — удивился Медведь, который в тот день тупил даже сильнее обычного. «Вот именно, сопротивление, — ласково, как ребенку, сказал Злой. — А что в таких случаях полагается делать?» — «Если враг не сдается, его уничтожают!» — четко, как на плацу, отрапортовал Медведь и залился идиотским смехом.
