— Кое-что, — все так же расплывчато ответил Сиверов. — Но это только одна причина, по которой туда стоило сходить, и притом не самая важная.
— А какая самая важная?
Глеб помолчал и опять ответил вопросом на вопрос.
— Скажите, Ирина Константиновна, а у вас не возникало ощущение, что главная ставка в этой игре еще не разыграна? — спросил он.
— То есть?
— Мне почему-то кажется, что это пресловутое золото, очень может статься, до сих пор лежит там, под землей.
— Что?! Откуда такая странная мысль? Вы сами говорили, что Крестовского застрелили из-за золота. Его застрелили, золото забрали, и нам еще повезло, что убийцы проглядели ту несчастную сережку…
— Хорошенькое везение, — проворчал Сиверов. — Если б не эта сережка, менты давным-давно списали бы дело в архив, а мы бы о нем даже и не узнали. Жили бы себе спокойно…
Несмотря на возмутительный смысл этого заявления, Андронова не могла сдержать иронической улыбки. Представить себе Глеба Петровича, который живет спокойно, было трудно, если вообще возможно.
— Вы сейчас рассуждаете, как среднестатистический милиционер, — заявил Сиверов, и было непонятно, высказывает он свое мнение или просто мстит Ирине за ее недоверчивую улыбку. — Используете принцип экономии мышления. Раз никто не подает составленного по всей форме заявления, значит, и преступления не было. Раз опустошенный тайник не обнаружили в радиусе двух метров от трупа, значит, Крестовский, когда на него напали, волок на спине мешок золота и все досталось преступникам, за исключением случайно пропущенной серьги… Так?
— Не совсем, — возразила Ирина. — Не так примитивно. Хотя, конечно… Ну, в общем, наверное, так. А почему бы и нет? Это не экономия мышления, а «бритва Оккама» — принцип, согласно которому не следует без нужды преумножать сущности. То есть, грубо говоря, самое простое объяснение, как правило, и оказывается верным…
— Я знаю, что такое «бритва Оккама», — перебил ее Сиверов. — И еще я знаю, что эта бритва сплошь и рядом отсекает истину, когда та оказывается чуточку сложнее бутылки водки или чемодана с деньгами. Этот принцип очень удобен для тех, кто ленится думать.
— Я, по-вашему, ленюсь думать? Спасибо.
— Вы просто играете на чужом поле и по чужим правилам, вот и все.
— Ну, и что же я упустила?
— Кое-что. Вот вам пример. Разговаривая с Маевским, Крестовский выразил намерение продать ему только один предмет — некий головной убор. Видимо, тот был у него при себе, и остается только гадать, почему он сразу не выложил его на стол. Испугался, наверное… И, заметьте, когда Маевский не сказал ни «да», ни «нет», наш покойник не стал предлагать ему что-то еще, а просто ушел.
