Был однажды казус, заставивший меня драпать со всех ног, без оглядки, и без мыслей о мести. Просто не обратил внимания на копошащихся неподалеку жуков, дерущихся за кусок чего-то явно малосъедобного, но для них, по-видимому, особенно ценного. При этом они издавали такой противный стрекот, что, не вытерпев, просто шмякнул по ним ладонью, раздавив сразу с десяток. И забыл о них, продолжая следить за странными костяными гребнями, перемещающимися метрах в ста от меня в глубокой траве. А потом что-то вжикнуло и впилось в локоть, потом еще, и еще, словом, не обратить на это внимание я не мог. И потому спасся. Земля вокруг вспухла зевами сотни тысяч крохотных норок, выпуская наружу целый сонм жужжащих насекомых, зависающих на некоторое время в воздухе, а потом с артиллерийской точностью и скоростью врезающихся в меня и начинающих грызть. Жвалы стрекочущей мелочи были просто нереально мощны, вскрывая мои костяные пластины за считанные секунды и не оставляя никакого сомнения в том, что все это полчище запросто разберет меня по кусочкам. Драпал я тогда знатно, подгоняемый безумным стрекотом пустившихся в погоню жуков, но как только открытое пространство кончилось, лесное пространство создало преследователям существенные проблемы и они отстали. Это был полезный урок, хоть едва и не стоивший мне тогда жизни, но его я усвоил.
Кроме этого иногда убивать начинала погода. Несколько раз, встретившись с этим феноменом и научившись различать его приближение, старался как можно быстрее выйти за пределы его воздействия. К примеру, иногда пространство диаметров от двух-трех, до нескольких десятков километров попадало в очень неприятную аномалию, понижающую температуру до нереально низких показателей. Речь шла даже не об инее, а о количестве зверья, просто промороженном заживо, насмерть. И тогда я спасся опять-таки чудом, добивая встречающихся на пути таких же, как и я, беженцев, и только тем и выживая.
Вообще, моя способность для этого мира была действительно уникальна, не было ни одной твари, похожей на меня, по крайней мере, встречаться с такими мне не приходилось. Как и тот слизень, подобных ему я тоже больше не видел. Все же остальные водились в изобилии, и чем глубже в лес я забирался, тем больше их становилось, и все жрали, охотились, нападали друг на друга.
Для себя я поделил лес на кольца, охватывающие удаляющуюся от меня гору со всех сторон и обеспечивающих жильем и кормом строго определенные формы жизни. Редко когда твари из одного кольца забредали в другое, такое почти не встречалось на моей памяти, слишком разные были условия. Выбравшись из горы, я попал как раз в такое кольцо, а потом двинулся дальше и к этому моменту пересек еще три. Что могу сказать, жить стало веселее, жить стало опаснее. Но и потоки жизни вливались здесь куда обильнее. Множество противников подразумевало постоянную борьбу и драки, и это мне сейчас было нужно прежде всего. Так как было еще кое-что, открывшееся мне совсем недавно - я рос.
