Сжимая кулаки, Герцог свирепо посмотрел на Брэма.
— Заткнись. Сейчас же.
— Мы охраняем Фелицию. Мы не сможем защитить ее, если ты покажешь легкий след. Ты нужен нам. Соберись.
— Я плохо реагирую на принуждение или чувство вины. Отвали.
Герцог схватил Лукана за руку, проследовал из комнаты, вниз по коридору и вышел в холодную ночь.
Выйдя на январский ветер, Лукан дернул руку из рук Герцога.
— Что, черт возьми, с тобой происходит?
Гнев сотряс его тело, и Герцог повернулся к Лукану, пытаясь заставить замолчать из-за своего подлинного замешательства.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Она принадлежит моему брату. Я хочу ее, и она это знает. Мейсон знает это. Моя семья откажется от меня.
— Ты знаешь, что поставлено на карту. — Голубые глаза Лукана вспыхнули. — Мне не нужно тебе ничего объяснять.
Дерьмо. Брэм и Лукан правы. Фелиции нужна пара. Несколько слов, и он мог защитить ее, Братьев Судного дня и магический мир. Он мог воззвать к ней и решить многие проблемы. Спасти много жизней. Остальное не имело значения.
Он провел рукой по лицу.
— Я знаю.
— Так что же на самом деле тебя останавливает?
Герцог вздохнул.
— Фелиция должна быть моей, но как только опасность пройдет, она разорвет нашу связь. Потому что она женщина, она быстро оправится и уйдет. Вернется к Мейсону. Ты знаешь, каково это.
Ранее спаривавшиеся женщины забывали о своих предыдущих партнерах, когда связь была разорвана, поэтому они часто искали защиты у других. То, как Анка перешла к Шоку, было ярким примером. Представление Мейсона и Фелиции вместе закручивалось глубоко в груди Герцога, пока не стало болью, которую он едва мог вынести. Жадная часть его хотела спариться с ней, а затем проводить каждую свободную минуту, ухаживая, пока у нее не исчезло бы желание уйти.
— И ты боишься, что Фелиция вырвет твое сердце, — тихо закончил Лукан. — Оставит опустошенным и безумным, как и меня когда-то. Я бы не пожелал такого ни одному волшебнику.
После того, как Фелиция уйдет от него, Герцог знал, что он перенесет тоску, возможно, спуск в безумие и получит зияющую дыру в сердце, исцеление которой может занять годы, если это когда-либо вообще произойдет.
Всего несколько недель назад Лукан был прикован к кровати, как сумасшедший, брыкаясь и зовя свою бывшую пару. Он был настолько безумен, что не мог взять энергию для облегчения с другой женщиной, и чуть не умер. Если бы не упорство Сабэль и исцеляющее заклинание Анки, он мог умереть.
— Если я спарюсь с Фелицией, а она меня бросит, у меня ничего не будет. Ни семьи, ни пары, ни рассудка. Ничего, кроме войны, мести и ненависти.
