Брэм открыл ручки своей сумки. Харстгров заглянул внутрь, кивнул и злобно уставился на незнакомца.
— Я попросил тебя принести Фелиции сменную одежду, потому что она слишком заметна, чтобы использовать общественный туалет в свадебном платье. Зачем приводить Лукана?
Нестабильный? Фелиция снова встретила голубые глаза человека и без проблем поверила в это.
— Дополнительная защита на случай слежки.
— Защита? — зарычал Харстгров.
— Он почти замучил Сабэль несколько недель назад!
Лукан схватил Харстгрова за рубашку.
— Теперь я контролирую себя.
— Да?
Герцог многозначительно посмотрел на кулаки Лукана на своей одежде.
— На прошлой неделе я слышал крики другой женщины в твоей пещере.
Дикие синие глаза сузились, он выпустил Харстгрова.
— До или после того, как двое кричали в твоей?
Двое? Она вздрогнула. Это не было ложью. Фелиция попыталась пожать плечами. Едва ли имело значение, с кем Харстгров делил свою постель.
И это была большая, отвратительная ложь. Ревность врезалась в грудь, как будто кто-то глубоко всадил в нее лезвие и разорвал. Она изо всех сил пыталась дышать.
Смешно! Она едва знала этого человека.
Но ее мысленная рационализация не заставит боль уйти.
— Когда у тебя появились проблемы с Луканом? — с сомнением спросил Брэм.
— Его проблема не во мне, — хмыкнул Лукан, намекая на Харстгрова.
— Так ведь? Твоя проблема в женщинах.
— Не впутывай Фелицию сюда, — зарычал Харстгров.
Лукан говорил о ней? Фелиция слушала внимательно. Возможно, люди могли бы рассказать что-то важное, например, когда она могла бы вернуться в свою жизнь и избежать таинственного притяжения, которое у нее было к Харстгрову.
Брэм шагнул между ними двумя.
— Достаточно, Лукан, попробуй достать что-нибудь съестное в пекарне.
Стрельнув в Харстгрова убийственным взглядом, Лукан умчался.
Как только он оказался вне пределов слышимости, Брэм хмыкнул и покачал головой.
— И я думал, что Айс гиперопекающий.
Харстгров расслабил напряженные плечи и вздохнул.
— Знаю. Извини.
— Надеюсь, что ты справишься с этим интересным осложнением.
— Справлюсь. Мне надо… подумать.
— Пока ты это делаешь, не споришь с Луканом.
— Он не должен быть здесь.
Саймон напрягся, сжимая кулаки.
— Рядом с Фелицией.
Лукан действительно угрожал бы ей? Брэм вел себя не так, как если бы он представлял угрозу. Но зачем еще Харстгрову защищать ее? Она была важна для него, потому что Мейсон заботился о ней? Или потому, что она имела какое-то значение для Харстгрова? Такая возможность не должна ее волновать. Он был всем, чего она не хотела. Но как только она попыталась оттолкнуть это чувство, оно оказалось глубоко в ее груди.
