— Он часто работал дома? — спросил, озираясь, Серов.
— Работал… — протянула Татьяна Олеговна. Она застыла у дверей, сложив на груди руки и тоскливо глядя на стол, кресло перед ним и полки, забитые книгами. — Уезжал в девять, приезжал в четыре, если не было чего-то срочного, обедал и сидел тут до вечера. Рукописи читал. Все, что выпускалось издательством, читал сам. Иногда, — она поднесла ладошку к глазам, — просил меня прочитать, интересовался, понятно ли написано. Говорил, что главные у нас читатели — женщины и студенты. Смеялся… Говорил, взрослым, мол, мужикам, пива и водки хватает.
— Это он зря, — произнес Серов. — Я вот ни пива, ни водки не пью, а книги иногда читаю. Хотя давно уж не студент.
Он вздохнул, то ли сожалея о прошедшей юности, то ли поражаясь собранным тут книжным богатствам. Полки — сто девяносто погонных метров, библиотека в шесть или семь тысяч томов… Любую школу можно осчастливить.
Не в книгах ли разгадка? В них самих или в любви к ним?
Серов медленно двинулся вдоль стен, разглядывая цветные корешки. Книги стояли в определенном порядке: крайняя секция — труды и учебники по математике, научные журналы и сборники конференций, судя по годам — незабвенных советских времен. Рядом — русская классика, Пушкин, Тургенев, Гоголь, оба Толстых, потом — зарубежная: Диккенс, Мопассан, Гюго, Марк Твен, Шекспир, Фейхтвангер, Сервантес; добротные книги, тоже советского времени, занимавшие всю стену слева от стола. Напротив окон, у той стены, где дверь, располагалась историческая и приключенческая литература, и тут было на что посмотреть: Вальтер Скотт, Джек Лондон, Купер, Майн Рид, Хаггард, Эберс, Сабатини, Конан Дойл и добрая сотня других авторов. Эта часть библиотеки плавно переползала на правую стену, примыкая к секциям с фантастикой. Этим жанром Серов отнюдь не брезговал, однако представить не мог подобного богатства: тут было все, от Ефремова и Стругацких до Хайнлай-на, Саймака и Ле Гуин. Дальше — научно-популярные книги по медицине, биологии, астрономии, психологии, менеджменту; в основном, переводы, но есть и отечественные. Кажется, все жанры здесь, никто и ничто не забыто, в растерянности думал Серов. Все, кроме дамских романов! Но и они имеются, стоят на полках в коридоре… Поди угадай, что же более всего любил Константин Добужинский! И связано ли это с его исчезновением?
Он оглянулся на Добужинскую, ощущая ее как помеху. Стоит, смотрит, трет глаза, смущает скорбным своим видом… Клиент в процессе расследования лишняя фигура — особенно такой клиент, который уже дал показания и задаток. Тем самым функции его исчерпаны, решил Серов и многозначительно кашлянул.
