И Альберт в один шаг преодолел расстояние, которое я так долго отвоевывала.
— Не вынуждай меня повторять приглашение дважды.
Альберт разозлился, и я схватила его руку. Я не хочу боли, не хочу…
— Готова?
Я кивнула, потому что боялась заплакать, если открою рот. И глаза бы тоже с удовольствием закрыла — все равно ни черта не видно из-за ночи и слез. Альберт держал меня крепко, но явно не из-за опасения, что я сбегу — просто не хотел испортить жертвенного агнца раньше времени. Он провел меня через ворота, а дальше я пошла почти сама: дорожки оказались достаточно широкими и даже мощеными. Тишина — безумная, гробовая… Во сколько поют петухи? Только они, кажется, способны испугать сказочного вампира — людей сумасшедшие не боятся.
Глаза освоились с темнотой, и я различила вдали крест капеллы и чуть было не сложила молитвенно руки, но удержалась от бесполезного жеста, который вызвал бы в Альберте лишь новый приступ гомерического смеха. Наверное, как и петушиный крик. И мой собственный. Но я его не сдержала, встретившись лицом к лицу с бледным чудищем, поднявшимся из-за ограды могилы.
— Тише! — Альберт прижал мою голову к своей груди. — Это всего лишь статуя. Здесь сейчас только два существа — я и ты. Сторожа не в счет — они мудрый народ и никогда не подойдут к ночным посетителям кладбища. А теперь раздевайся.
Я оторвала себя от плаща Альберта.
— Раздевайся, у нас мало времени! Надо успеть до полуночи.
— А что будет в полночь? — спросила я, хотя ответ меня не интересовал. Меня волновало, что будет со мной сейчас — какая сексуальная фантазия пришла в его больную голову? Ночью я не заметила в нем отклонений от нормы, не считая того, что он кончил после меня. Что он задумал? Распять меня на могильном кресте или превратить в статую — белую и бескровную. Он же вампир в конце-то концов!
— Будет дождь, — ответил безумец тихим спокойным голосом. — Ты ведь не хочешь промокнуть. Здесь и так прохладно. Ну же, поторопись.
И он протянул руки явно за моей одеждой, но разве сейчас я сама могла справиться с узлом на поясе, с ним справиться мог только он. Как и со всем остальным. Я стояла перед ним каменным, уже бескровным, изваянием. И, вместо дождя, по телу катились струи ледяного пота.
— А ты не будешь раздеваться? — голосом робота проскрипела я, хотя и этот ответ не был мне нужен: ему достаточно расстегнуть ширинку.
Альберт аккуратно развесил на соседнем кресте мою одежду. Великолепная вешалка получилась — все отвисится и даже высохнет до утра, когда сюда придет полиция.
