Я молчала и даже не глотала слезы.
— Кто битым жизнью был, тот большего добьется. Пуд соли съевший, выше ценит мед. Кто слезы лил, тот искренней смеется. Кто умирал, тот знает, что живет.
Альберт крутанул меня за талию, и я оказалась с ним лицом к лицу. Только он не смотрел на меня, и я тоже подняла глаза к небу. Луны почти не было видно, но могло быть и полнолуние, необходимое для кровавых ритуалов.
— Чувствуешь запах?
Мой нос уже ничего не чувствовал, кроме запаха моего страха, и даже если Альберт говорил о нем, мне лучше молчать — он должен быть уверен, что я ему полностью покорна.
— Это не цветы, хотя здесь их полно, — продолжал самозабвенно Альберт.
О, да, это уж точно не мои духи…
— Так пахнет смерть и древний тлен. Это официально кладбищу приписали четыреста лет. На самом деле оно насчитывает почти тысячу…
Он глубоко вдохнул, но от его вдоха почему-то закачалась моя грудь. Почему? Потому что рыданиям стало там тесно.
— Тсс, — Альберт поднес палец к моим губам. — Не мешай наслаждаться запахом старой христианской крови, который доносится из катакомб. Ради этого запаха отец готов был ехать так далеко… Латынь можно было б отыскать поближе. Даже у нас в Румынии кладбище встречает такими словами, — и он сказал что-то по латыни, и я уловила слово «смерть»: — Трепещи, человек, я, Смерть, всесильна и доберусь до каждого из вас…
Его профиль на фоне луны был прекрасен. Почему в такой красивой оболочке поселилось зло?
— Идем же, Вилья! — будто опомнился он и протянул мне руку.
А я и не заметила, что он не держал меня все это время. А куда мне бежать — темно, хоть глаз коли, и сумка в машине — ни денег, ни телефона… Он все верно рассчитал. Возможно, и это у него не в первый раз…
— А ты сам не боишься идти ночью на кладбище? — заговорила я, делая маленький шажок назад, хотя и не знала, куда иду — к решетке или же от нее. — Это, может, в твоей Трансильвании тебя все слушаются, а австрийским вампирам ты не указ. Вдруг у тебя меня отберут? Зачем рисковать?
Слова брались из ниоткуда. Мозг не мог родить подобный бред… Хотя нет, великий мозг сковал страх, а малый инстинктивно продолжал сопротивляться…
Альберт рассмеялся еще звонче — что с его голосом? Так способны смеяться лишь дети…
— Там никого из наших нет. Сама подумай, как можно выспаться, когда весь день над головой топают туристы. Да и вообще вампиры в Зальцбурге жить не могут — здесь можно оглохнуть от колокольного звона! Да и от музыки Моцарта тоже, если ее не любишь. Идем!
