Когда дверь пивной открывалась, сердце Марии начинало биться быстрее, а у себя в комнате, когда слышались шаги на лестнице, она замирала. Потом, вся обессилев, бледнела. На ее личике, тихом, как падающий снег, лежали тени от густых ресниц, которые были темнее волос. Однажды Луиза сказала — не для того, чтобы причинить подруге боль, для этого она была слишком добродушна, а чтобы положить конец бессмысленному ожиданию:
— Я видела его в воскресенье с другой девушкой.— Мария удивленно на нее посмотрела.— Да, и они шли не под руку, а обнявшись и рука в руку.
Мария ответила:
— Это неправда.
Луиза так рассердилась, точно она и в самом деле сказала правду.
— Да что ты о себе думаешь? Ты воображаешь, дуреха этакая, что тебя уж и бросить никто не может? Подожди, еще как бросят. После войны ни на одного парня положиться нельзя, за войну привыкли к разнообразию. Ты должна выкинуть его из головы, девушка, и спокойненько перейти к номеру два.
Мария молчала. Она не могла объяснить Луизе, почему у нее все это по-другому. Луизе не понять, что двое могут быть предназначены друг для друга и сейчас, и всегда, в здоровье и в болезни, в горе и в радости, пока не разлучит смерть. Если любимый по какой-то причине вдруг не пришел, он может так же внезапно вернуться.
Ее друг никогда не рассказывал ей о том, где он проводит время. А для нее время по-настоящему начиналось лишь с того мгновения, когда Эрвин, входя, захлопывал за собой дверь. Она не знала, что в свой последний приход он уже почти решился открыть ей, где именно он проводит время. Друг Эрвина предостерегал его: самая хорошая девушка все-таки разок да выложит кому-нибудь, что у нее на душе, а тот выболтает еще кому-нибудь, кто уже не так хорош. Ведь настоящая жизнь, к которой относится и любовь, начинается только потом, когда главное сделано. А до того все под вопросом и полно пробелов.
Мария ясно поняла, что такое счастье, только когда его не стало. Поняла и то, что, даже когда оно было, в нем оставались пробелы. И даже когда они с Эрвином обнимали друг друга — чего теперь не бывало,— та стена, что с самого начала стоит между людьми, еще не была разрушена.
Мария не высчитывала дни, как делают другие девушки, боясь беременности. Когда она убедилась, что так оно и есть, она бросила место, решив съездить в Берлин к тетке Эмилии.
— Ах ты бедная цыпочка,— сказала Луиза.— Ну, надеюсь, тетка поможет тебе с этим разделаться.
Мария с самого приезда сюда не была в городе. Когда она опять попала в эти сплетения проводов и рельсов, она почувствовала себя обиженной и обманутой. Но она слишком устала, чтобы удивляться. Она вглядывалась во все лица — не встретится ли ей то, которое она искала. Ведь здесь так много людей — она и не думала, что их может быть столько. Здесь целая чаща домов, дорог и улиц. А друга ее нигде нет.
