Дети начинают соединять отдельное слово с жестом (например, говорить «дай», показывая при этом на яблоко) раньше, чем осваивают сочетания двух слов («дай яблоко»). Жесты лидируют, речь идет с некоторым отставанием. По времени появления сочетаний жеста и слова обычно можно предсказать, когда ребенок начнет пользоваться словосочетаниями. Продолжительные (лонгитюдные) наблюдения за детьми, поздно начинающими говорить, также показывают, что жесты идут впереди, а речь следом. Некоторые из таких детей («поздние цветы») потом наверстывают отставание, другие - нет (дети с истинной задержкой психического развития). Спрогнозировать будущее ребенка в этом отношении можно по количеству используемых им коммуникативных жестов. «Поздние цветы» делают их гораздо больше, чем дети с истинной задержкой развития>47.
В совокупности все эти факты говорят о том, что жесты предшествуют речи и что зеркальные нейроны, вероятно, являются главной категорией клеток мозга для развития и эволюции речи. Вместе с тем одним из определяющих признаков человеческой речи является синтаксис, который формирует из слов, входящих в предложение, некую иерархическую структуру. До сих пор мы обсуждали роль зеркальных нейронов в имитации сравнительно простых действий и в кодировании «намерений», но что можно сказать об их роли в кодировании иерархической структуры действий? Любые данные, подтверждающие такую роль, говорили бы в пользу участия этих клеток в формировании достаточно сложных аспектов человеческой речи.
Психолог развития Патрисия Гринфилд изучала моторные и речевые способности детей. Она заметила параллелизм в развитии навыков использования иерархических структур при ручной деятельности (направленной на игрушки и орудия) и вербальной коммуникации. Опираясь, кроме того, на результаты своих исследований шимпанзе и других человекообразных обезьян, она выдвинула - до открытия зеркальных нейронов! - гипотезу о ключевом значении поля Брока для эволюции и развития как ручной деятельности, так и речевой коммуникации. Патрисия - профессор на факультете психологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, и, разумеется, мы с ней в конце концов поставили совместный эксперимент с нейровизуализацией. Он касался роли областей человеческого мозга с зеркальными нейронами в кодировании действий при нарастании иерархической сложности их результатов.
Испытуемые в нашем эксперименте смотрели на экспериментатора, манипулирующего со стаканами и кольцами. В некоторых случаях последовательность его действий напоминала построение свободно играющими детьми все более сложных иерархических структур: например, стаканы разной величины вкладывались друг в друга в порядке уменьшения размера. В других случаях манипулятивные действия не создавали явных структур. Если зеркальные нейроны реагируют только на манипуляцию объектами, активность их при наблюдении за целенаправленными манипулятивными действиями, создающими иерархические структуры, и действиями, не создающими их, должна быть одинакова. Но если они откликаются и на построение иерархических структур в ходе наблюдаемых действий, они должны в этом случае разряжаться активнее. Наше исследование, которое снова выполнил Иштван Мольнар-Сакач, показало более высокую активность зеркальных нейронов при наблюдении за манипуляциями, приводящими к созданию иерархических структур
