.
Есть и третий вариант уменьшения разрыва между информацией о мозге обезьян на клеточном уровне и данными об ансамблевой нейронной активности у людей. Я называю этот способ оппортунистической наукой, наукой отдельных возможностей. Она уже играет существенную роль в нейронауке и, думаю, будет иметь важное значение для исследования зеркальных нейронов. Прежде чем рассказать вам о нынешнем положении дел на этом направлении и о том, чего я ожидаю в будущем, хочу показать, чего можно добиться, когда оппортунистическая наука соединяется с фактором везения. Благодаря этому соединению мы получили ответ на один из самых давних и важных вопросов неврологии.
Эта история - из времен позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ), которая широко использовалась в 1980-х и в начале 1990-х, но затем существенно сдала позиции под натиском ФМРТ, не требующей, в отличие от ПЭТ, применения радиоактивных веществ. Как я писал в главе 2, одним из первых исследований зеркальнонейронной системы с визуализацией был «хватательный» эксперимент с использованием ПЭТ, выполненный Ридзолатти с коллегами. В те годы я применял ПЭТ для исследования областей мозга, играющих важную роль в узнавании повседневных предметов. Это был мой первый эксперимент на таком оборудовании. Мы впрыскивали в кровь испытуемого небольшие количества радиоактивного вещества, как требует технология ПЭТ, а затем показывали ему различные изображения на мониторе компьютера. Упрощенно говоря, происходит вот что. Радиоактивное вещество соединяется с определенными молекулами крови. Регистрируя эти молекулы, мы, таким образом, можем измерять общий кровоток. В здоровом мозгу кровоток коррелирует с нейронной активностью, так что ПЭТ-сканер измеряет мозговую активность, измеряя кровоток. Чтобы наши испытуемые получали лишь малые дозы радиоактивности, мы должны были соблюдать лимит в двенадцать впрыскиваний радиоактивного вещества (и, следовательно, в двенадцать кратких сеансов сканирования мозга) на одного испытуемого, и между впрыскиваниями должно было проходить примерно пятнадцать минут, чтобы радиоактивность от предыдущего впрыскивания полностью перестала проявляться.
Однажды вечером я проводил эксперимент с четвертым или пятым добровольцем. Это была женщина- правша двадцати одного года. В какой-то момент она пожаловалась на головную боль. Я спросил, не прекратить ли эксперимент. Она ответила, что может продолжать, - ведь ей нужно было только смотреть на картинки, возникающие на мониторе. Когда мы закончили, я задал ей несколько вопросов. Она сказала, что на протяжении эксперимента (двенадцать впрыскиваний и сканирований - это примерно три часа) головная боль у нее все усиливалась. Судя по ее описанию пульсирующих болевых толчков, это была мигрень. Она сказала еще, что перед тем, как заболела голова, у нее ненадолго помутилось в глазах. Подобная «аура» - классический симптом мигрени. Женщины страдают мигренью чаще, чем мужчины, и она сказала, что у нее не первый раз так болит голова. На основании этих жалоб мы направили ее в неврологическую клинику университета, где детальная неврологическая история ее проблем с головной болью подтвердила, что она подвержена мигрени.
