— Я здесь по работе тоже. У нас в этом отеле бронь корпоративная, я все время здесь останавливаюсь, и другие сотрудники фирм тоже. Так что не выдумывай лишнего.
Его голос был сух, спокоен и деловит. И искренен. И я бы поверила. Вот честное слово, поверила бы. Если б не его взгляд. Обычный его черный страшный взгляд, от которого все внутри переворачивалось и начинало тлеть. Пока еще тлеть. Но до пожара недалеко. Зверь, мама моя, какой зверь все же. Наглый, жестокий, безжалостный. И ведь отказывала ему, и ведь говорила! Без разницы! Прет и прет! Не так, так по-другому.
Я себя в какой-то момент почувствовала абсолютно беспомощной перед этим напором. Беззащитной. Ну вот куда от него деваться? Не насилует, не принуждает, не заставляет. Но все делает для того, чтоб я сдалась. Все. Любые методы использует, положение свое использует совершенно беззастенчмиво. На все ему плевать. И вот, наверно, кто другой порадовался бы. Надо же, какие танцы вокруг персоны. Просто пляски шаманские. С бубном и ленточками.
А я, дура, не радовалась. Понимала потому что, что ничем хорошим для меня это не кончится.
Что я, дура, как есть дура, уже даже после пары ночей, случайных, полупринудительных, к нему что-то испытывать начала.
И понимала, что не надо.
Что проще так, без эмоций.
А не могу я без эмоций. Никак не могу.
И он, гад, это знает, чувствует меня. Как вампир, мной питается.
И, может, именно поэтому я для него интересна?
Я не была совсем уж окончательной идиоткой, и не считала, что у меня какая-то особенная, выдающаяся внешность. Обычная, приятная. На этом все. Ничего такого. Поэтому иллюзий, что Паша повелся на красоту мою неземную, не питала. Да и не нужна мужчинам, по большому счету, красота. Это даже я, не особо опытная в отношениях, смогла уловить. Красивых много. И у Паши, наверняка, были всякие. Но пока переклинило на мне. Потому что даю то, чего ему не хватает. Эмоции свои, чувства. Вот выпьет он меня до донышка, вытопчет все, и выбросит. И пойдет дальше. А я останусь. Пустая.
Так что глупо это все. И размышления мои глупые. И вера в то, что устоять смогу перед ним.
Неа. Не смогу.
Как раньше не могла, так и теперь. Потому что знаю, что он может мне дать. И знаю, как это будет. И хочу и не хочу этого.
Одна часть меня, Полина безрассудная, молоденькая, влюбчивая, искренняя и живая, стремится к нему, хочет в его жаре отогреться, возродиться, как птица Феникс из пепла.
А другая, уже родившаяся из пепла, спокойная и рассудительная Полина, успевшая понять, что жизнь — совсем не такая легкая и приятная штука, какой казалась раньше, хочет бежать от него, как можно дальше, отбрыкиваясь изо всех сил, потому что паникует, понимая, что привыкает к нему. И боится привыкнуть окончательно к его близости, к его жару. Потому что знает, как это больно — гореть. И как это страшно — возрожаться на пепле прошлой жизни.
