Для того, кто большую часть жизни провел в шумном Рикаре, это была до оскомины пасторальная картина.
Рогир подавил вздох. Но теперь уже поздно, и он просто не мог признаться, что поддался импульсу. Поэтому Рогир лишь успокаивающе похлопал своего однорогого скакуна по мощной серой в яблоках шее и подождал, пока подтянутся остальные. Он слышал, как Имкаэль что-то раздраженно пробурчал относительно необходимости терпеть быдло, которое обитает в этом забытом Вересом захолустье. Хотя сам Рогир тоже испытывал похожие чувства, но все-таки напомнил дяде, что не следует забывать о терпимости:
— Представляю, чего им будет стоить обеспечить нам комфортные условия, — заметил он. — Мне не за что их стыдить, так как у них нет ни денег, ни средств, чтобы предложить нам больше.
И Рогир поскакал к городу. Вступив в Таль Ирек, они поехали по главной мостовой, ведущей, по всей вероятности, к ратуше. На улицу высыпали толпы горожан, перед стенами и воротами встречающих собралось не меньше. Почти все светловолосые, ясноглазые, одетые в короткие, свободно подпоясанные туники, как принято у полукровок; длинные локоны заплетены в толстые косы или волнами ниспадают на плечи и спины. Если бы Рогир прежде не видел седиров родом из этой части Веларуса, то подумал бы, что каким-то образом попал за границу.
Горожане были приветливы и дружелюбны. Они сердечно, с улыбками приветствовали вновь прибывших, хотя в глазах читалась настороженность, что довольно естественно при данных обстоятельствах:
— Добро пожаловать, высокочтимые господа! Да благословит вас Создатель, диары!
Когда кавалькада достигла ратуши, у Рогира сложилось благоприятное впечатление об этой хоть и небольшой, но вовсе не уродливой постройке с широкими закрывающимися ставнями окнами, изящной аркой у входа и просторным внутренним двором. А если свернуть на окаймленную живой изгородью узкую гравийную дорожку, огибающую здание, то позади наверняка можно было увидеть еще и сад.
Оказавшись во внутреннем дворике, ардан и его спутники спешились. Все тут же откинули капюшоны плащей, кроме самого Рогира. Он принялся внимательно изучать лица присутствующих из-под надвинутой на глаза ткани. Лишь оценив обстановку и удовлетворив свое любопытство, король снял капюшон.
Реакция оказалась ожидаемой. Воцарилась тишина, горожане, почтительно склонив головы, опустились на одно колено. Рогир сделал знак городским старейшинам подняться, остальные последовали их примеру. Началось взаимное представление.
