— Там, там… — это явно басил толстяк. — Там призрак!
— Вилли, стыдитесь! Ну ладно, Якоб — деревенский увалень, но вы же — из приличной семьи!
— Homo sum et nihil humani a me alienum puto![12]— отчетливо простучал зубами второй немец. — Клянусь, там — нежить! Она нас преследует!
— А стрелять, господа, вы не пробовали? Или этому больше в спецшколе не учат? — наставник «желторотиков» презрительно усмехнулся. — Ignorantia nоn est argumentum![13] Внимайте, пока я жив!
Я успел сообразить, что сейчас произойдет что-то ужасное. На мое счастье в двух шагах оказался открытый арочный проем на новый этаж башни, а нацисты были много выше. Я метнулся в эту нишу, упал на пол, прикрыл голову руками.
Предчувствие меня не обмануло: рвануло так, что штукатурка посыпалась с потолка. Это сверху кинули гранату.
— Эй, идиоты! — заорали уже из глубины того самого прохода, что спас меня от неминуемой смерти. — Вы там совсем нюх потеряли?! Забыли, чем пахнет кулак руководителя практики? Так я вам напомню!
Что теперь? Бежать внутрь этажа, зная, что сверху непременно спустятся посмотреть на обезображенный труп «призрака»? Или, наоборот, рвануть вверх по ступеням и прикончить сначала студентов?
— Для полноты картины антропологического измерения черепов, помимо узников Аушвица и русских комиссаров, думается, Вилли и Якоб, я отвинчу еще и ваши пустые арийские головы! — гремел между тем голос из уводящего в неизвестность коридора. — И какой это недоносок оставил включенным хронометр на отметке «откат» вместо наблюдения за системой, я вас спрашиваю?!
Пока невидимый руководитель практики разорялся по поводу «гениальности» присланных ему на практику студентов, я преодолел коридор этажа и высунулся из-за угла в очередной арочный проход.
Передо мной высился странный аппарат, смахивающий на гибрид электроники и алхимического сооружения. Немец в белом халате был поглощен щелканьем разноцветных счетчиков, он стоял за крутящимися шестеренками и отталкивающимися друг от друга железными шариками, вздернутыми на лесках. Фашист был за всем этим фантасмагорическим нагромождением микросхем, мигающих диодов, запитанных от четырех автомобильных аккумуляторов, стоящих здесь же, на полу.
Убить нациста ничего не стоило. Но я замешкался. Было противно стрелять, пусть и в преступника, но в безоружного, играющего в изобретение новых технологий.
Ученый стоял ко мне лицом. И я узнал его. Это был тот самый деятель, что зажарил током моих товарищей.
