— Я завтра после школы куплю вам свежего.
— Купи, а то мать хочет прогуляться пешком, но я не горю желанием куда-то с ней идти.
— Может, тебе велик купить?
— Велик на ваших дорогах? Я похожа на самоубийцу? Ой, прости...
Эна аккуратно поставила на землю скудные съестные запасы и расправила на плечах прихваченный в гостиной плед. Огонь между тем занялся и принялся весело потрескивать, только все еще не обдавал желанным теплом.
— У тебя нет случайно аллергии на арахис? — спохватилась Эна, уже раскрыв банку с маслом.
— Нет. Да я не голоден. Я ведь действительно говорил про маленький народец. У нас принято оставлять им что-то на крыльце.
— Ты настолько суеверен?
— А тебе трудно оставить?
— Не трудно.
И Эна тут же отставила в сторону банку с арахисовым маслом и, отсыпав в ладошку орехов и пару крекеров, нашла им укромное местечко на крыльце, подложив вместо тарелки несколько сорванных с незнакомого кустика листочков.
— Вот, все сделано, — отчиталась она, опускаясь обратно на пень.
— Ты любишь красную смородину? — неожиданно спросил Дилан.
— А что это?
— Ягоды с куста, с которого ты сорвала листья.
— Никогда не пробовала. У нас она не растет.
— Летом попробуешь, а пока я могу принести тебе желе. Мать любит добавлять его куда только можно.
Напоминание о лете заставили Эну сжаться. Летом она надеялась вернуться в Калифорнию, и награда в виде какой-то там красной ягоды не удержит ее на этом промозглом острове. Она сгорбилась, сильнее закутываясь в плед, и не заметила, как Дилан придвинулся ближе и достал из коробки крекер.
— Ты выглядишь так, будто у нас еще не окончился ледниковый период, и тебе нужна шкура мамонта, чтобы согреться.
— Мне действительно холодно! У нас такая погода зимой и то не каждый день. Не зря же римляне называли ваш остров землей вечной зимы. Видишь, я тоже что-то знаю про твою страну.
— Про твою тоже. Ты же ирландка.
— Я американка с ирландскими корнями уже черти в каком поколении. Не путай. Я и слова не знаю на вашем языке.
— Знаешь. Эйнит, — Дилан махнул в сторону костра. — Огонек.
Парень подбросил в огонь оставшиеся щепки и отстранился от полетевших искр.
— Словно первобытные люди, — усмехнулся он. — Едим орехи и ягоды. Еще бы свинью поджарить.
— Такты все же голоден? Отчего не берешь масло? Мой брат обожал бутерброд с арахисом и клубничным джемом.
— Не голоден я. Так, к слову пришлось. Но если кошка принесет птичку, я ее поджарю для тебя.
— Кошку? — усмехнулась Эна.
— Обеих. Ведьм же жгли.
