— Ну где ты там?! — крикнула Эна как можно непринужденней после того, как убедилась, что втянула последнюю слезу.
Дилан медленно вышел из двери, и Эна затаила дыхание в страхе увидеть за его спиной мать.
— Вам бы качели починить.
Дилан махнул рукой в сторону свисавших с балок веревок — доски давно не напоминали скамейку. Что тут чинить, но Эна ухватилась за предложение Дилана как за соломинку.
— Вот и почини. Если у тебя столько свободного времени после школы.
Только улыбка быстро сползла с ее лица, когда она увидела, как помрачнел от сказанного Дилан.
— Мне надо матери помогать, но если вам нужны качели, я починю. Не знаю, как у вас в Америке, а у нас в Ирландии принято помогать соседу, а какой ирландский дом без качелей! Вот сядем на качели, и ты расскажешь мне про свою прапрабабку.
— По рукам! — чуть ли не закричала от радости Эна, поняв, что ее оплошность прощена. — Сейчас уже совсем стемнеет, а лучший огонь в сумерки, так мне сказал один ирландский парень.
— Угу, потому что в сумерки можно увидеть мелкий народец, если кто из них подкрадется к тебе, а в темноте они совсем незаметны.
— Ты мне их покажешь? — подхватила игру Эна.
— Сказал же, что это не мое желание. А ты хотя бы чашку молока, что ли, на крыльцо вынесла да хлеба.
— Конечно!
Как же она сразу не догадалась, что он не обедал, да у нее у самой от одних произнесенных им слов заурчал живот. Эна бросилась мимо парня в дом, уже не страшась встречи с матерью, но та, будто чувствуя дискомфорт дочери, ушла к себе. Только вот на кухне Эна не обнаружила никаких следов обеда. Должно быть, мать, как прежде, ничего не ела, заодно и ей решила не готовить. Хлеб, завернутый в бумажный пакет, годился лишь для забивания гвоздей в качелях, потому Эна схватила коробку с крекерами, пакет с орехами и банку арахисового масла — все, что вывалилось на нее из первого открытого шкафчика.
Дилан успел выложить на земле очаг из камней и принялся за сооружение костра.
— Сначала вспыхивает труха, затем мелкие палочки, потом уже занимаются поленья. Нас так в скаутах учили, — сказала
Эна, опускаясь на пень, из которого Дилан уже вытащил топор.
— Хочешь разжечь сама? — без всякой обиды поднял на нее глаза парень.
— Нет, я просто так сказала. Даже не знаю зачем. Вот все, что нашлось. На кемпинге можно было бы поджарить сосиски, но у нас их нет, увы. И хлеба нет! Надо было убрать в холодильник. Тяжело привыкнуть к тому, что местный хлеб так быстро черствеет.
