Не всем же лауреатами быть. Ведь не брал же я с тебя такого обязательства перед свадьбой? Да ты хоть шваброй маши на лестницах, хуже для меня не станешь". - "Шваброй? - трагически переспрашивала она. - Ты прав: шваброй было бы честнее... И доходнее! Доходнее, да? Это ты имеешь в виду, это?" И текли слезы, и Стеллины зубы стучали о стакан с водой, и долго потом томил Глаголева тошнотворный запах сердечных капель.
Впрочем, все эти "музыкальные трагедии" разыгрывались только перед ним, в качестве необходимой эмоциональной разрядки творческой натуры. Он же, со всеми его "электронными ящиками" (имелась в виду аппаратура), со всеми его экспедициями, льдинами и самолетами, считался в доме натурой нетворческой. Кружковскую же свою работу, как быстро понял Ванечка, Стелла Викторовна любила, отдаваясь ей всей душою, не считаясь ни с каким временем. Особой страстью ее было выискивать молодые таланты, а выискав, пестовать их и лелеять. Вечно вокруг нее гомонили и топотали всевозможные дарования из сопредельных областей искусства: какието юные фотографы-художники, студийцы-чеканщики, какие-то скульпторы и чтецы...
Был, помнится, даже один драматург, нервный и дерганый студент-заочник. Стелла Викторовна опекала этот молодняк как мамаша, восторженная жизнь которой в любимых чадах.
Вечно она кому-то что-то доставала, для когото что-то узнавала, кого-то ссужала деньгами ("Он голодает, понимаешь, голодает!"), из-за кого-то смешно конфликтовала с начальством.
А то, допустим, часами висела на телефоне, проникновенным голосом убеждая в чем-то жену своего подопечного, улаживая очередную семейную неурядицу гения, беспомощного в житейских делах. ("Она его просто губит, эта дура!")
Всю эту высокоинтеллехтуальную возню и топотню в своем доме, все эти звонки и посиделки с черным кофе, всю неустроенность семейного быта Глаголев сносил с завидным терпением и юмором. Но порою эти игры переставали его забавлять, становясь поперек горла. "Алло!-говорил он тогда в телефонную трубку, обзванивая ближайших друзей.-Алло! Мы ищем таланты!" Этот клич, ставший паролем в их компании, собирал под Ванечкины знамена человек пять полевиков-коллсг, готовых хоть до утра восседать за столом и петь лихие скитальческие песни.
- Ну кто они, эти твои собутыльники? Ну что они собой представляют?!-криком вопрошала потом Стелла Викторовна и расплескивала из стакана накапанное лекарство.
- Хорошие люди,-лаконично ответствовал Ванечка.
