Она подчинилась. В какой-то подсобке оказалось так мало места, что даже присесть на корточки получилось с трудом. И темно было. И какие-то предметы полетели на нее, когда корабль начало кидать из стороны в сторону. А главное, что ее сильно волновало все то время, которое пряталась в каморке, что Брифф запер дверь с той стороны, а с этой не нащупала никакой ни ручки, ни защелки. Но, как оказалось, переживала, что ей там оставаться придется до седых волос, зря. После того, как отшумели непонятные и пугающие звуки, как корабль побросало-пошвыряло, да он и затих, прошло, возможно, с двадцать минут, а может много больше, так как время вдруг стало восприниматься как-то иначе. И вот, дверь резко отворилась, а свет ламп, ворвавшийся в каморку, как ослепил ее.
– О! Какой неожиданный подарок! – раздался над головой Мирославы неприятный гнусавый голос, а главное, никому из команды транспортника не принадлежащий, и говорили на каком-то тарабарском языке. – Да здесь эти ящеры спрятали женщину! – и ее больно ухватили за плечо и, рывком подняв на ноги, выволокли наружу, в проход. – Земляночка! Хорошенькая! Чур, моя!
Грузовой корабль, принадлежащий торговой компании планеты Сохарта, был атакован и захвачен. Самого сражения Мирослава видеть никак не могла, так как все это время провела в тесной каморке, где даже сесть можно было с трудом, а свет вообще не предполагался. И она так и пробыла там, в темноте, закрытая с той стороны двери, пока три члена экипажа и Брифф Картлайт пытались отбиться от захватчиков и спасти свой груз, свободу и жизни. Вот только сражение то длилось недолго, а закончилось, увы, не их победой.
После того, как страшные шумы, доносящиеся из-за тонкой перегородки, и от которых у девушки холодело все внутри, стихли, она уже начала догадываться, что дело для ее знакомых сохартцев и для нее лично сложилось отнюдь не так, как желалось. Вывод такой напрашивался еще и потому, что после наступившей тишины, за ней никто не приходил. Это могло означать только одно, у Бриффа и его соратников, которые были в курсе, куда ее спрятали, не было возможности прийти и освободить из тесного и душного плена. И Мирослава теперь сидела на полу на затекших от неудобной позы ногах и молила бога, чтобы ее защитники были пленены, а не… А вот о втором даже подумать было страшно.
Но как ни гнала от себя ужасные мысли, они посещали вновь и вновь. Еще и потому, что не знала, как бы теперь выбралась на волю без чьей-либо помощи. Время шло, ноги немели все больше, и даже их растирание ничуть не помогало, а еще все труднее становилось дышать нагретым спертым воздухом, отчего на лбу начала выступать испарина. Но как бы не становилось худо, подавать голос, чтобы позвать на помощь, Мира не собиралась. Сидела, терпела и пыталась придумать план действий, чтобы пока себя перед захватчиками не обнаружить, а потом, дождавшись удобного момента, умудриться самостоятельно выбраться. Для этого надо было, по ее замыслу, встать да еще поднять с пола ту непонятную железяку, что нащупала пальцами. С ее помощью предполагала открыть-взломать дверь. Потом осторожно пробралась бы в коридоры транспортника и оценила обстановку. Прятаться, по всей видимости, пришлось бы сначала в грузовом отсеке, а далее, когда поняла бы, что корабль садится, снова пробралась бы сюда, в каморку, чтобы затем по-тихому покинуть борт.
