- Он неплохой парень. Во-первых, он помог раненному фрегатенфюреру...
- Он так на меня уставился, что я смущалась - больше, чем на совещаниях у Армадного Командора.
- Хаппенда, ты сама видишь, если он диверсант и террорист, то совсем по другой части...
Я предложил женщинам чай и вмешался в разговор:
- Хаппенда, никто не смог мне толково объяснить, с кем вы воюете. Может быть, вы...
- Вам приходилось изучать физику? - услышал я вопрос вместо ответа и, не задумываясь, сказал правду:
- Науки и другие виды занудства вызывают у меня только отвращение.
Солнечный свет, жажда жизни в слабом подснежнике, радость малолетнего шалуна, избежавшего наказания, - все это сразу предстало передо мной в заразительной улыбке Хаппенды. Хопина тоже смеялась. Смеялся и я, радуясь непонятно чему, скорее всего, собственной глупости. Настроение у меня стало превосходным и поэтому праздная беззаботность затмила интерес к мной же заданному вопросу. Я, не отрываясь, смотрел в лицо Хаппенде, ожидая повторной улыбки. Но увы, она с метрономной монотонностью твердила что-то заумное о замкнутости и искривленности пространства, о возможности его расширения гравитационно-волновыми бомбардировками. Все же ее серьезность подействовала на меня отрезвляюще и я, напрягая все мускулы на лице в попытке изобразить сосредоточенное и умное выражение, слушал малопонятные фразы Хаппенды:
- Установление целесообразности физических воздействий для расширения нашего пространства позволило использовать для этой цели гравитационное оружие с привлечением всего арсенала космофлота. Вам все понятно из того, что я говорю?
- Осталась только маленькая неясность: кто же все-таки является противником? - Задавая вопрос Хаппенде, я подмигнул ее сестре, которая в ответ, лукаво прищурившись, одобрительно кивнула.
- Самопроизвольное возвращение пространства к исходному стабильному состоянию... - Говоря это, Хаппенда будто бы давила меня, причем не столько своими знаниями, сколько нацеленным на меня немигающим взглядом. Я вспомнил, что еще с юношеских лет чувствовал какую-то связь между скрытыми от меня истинами и женскими, глазами, которые казались мне то окнами в таинственный мир непознанного, то, наоборот, не пропускающими туда привратниками.
Я хотел с достоинством выдержать это давление и, вложив в свою улыбку толику хитрости, задал очередной вопрос:
- Так кто же уничтожает боевые корабли?
Глаза Хаппенды заблестели, но голос ее был по-прежнему строгим:
