Он схватил Радлова за руку, потащил по какой-то винтовой лестнице мимо часового и втолкнул в уборную.
— Ну вот, — сказал он, облегченно вздохнув, — теперь умойся, стань человеком, а потом расскажешь, что случилось.
Он говорил с ним мягко, как с больным.
Радлов, равнодушный ко всему вокруг, безвольно подчинился и выполнил все, что от него требовали. Когда он снова повернулся к Брандту, ют понял, что Иоахим действительно измучен. На какое-то мгновение Брандт даже почувствовал к нему сострадание. Перед ним был не тот Иоахим Радлов, которого он знал.
— А теперь мы пойдем в казино, закусим, выпьем водочки и кофе, — сказал он, — это тебя живо вылечит.
Казино для младших офицеров СС находилось этажом выше убежища фюрера. И здесь на полу лежали ковры, а на стенах висели картины. Между накрытыми столиками неслышно сновали вестовые в белых куртках. В углу пищал патефон. Радлов ел механически, опустив застывший взгляд на прибор, потом он закурил сигарету, которую Брандт положил перед ним, и выпил одну за другой две большие рюмки водки. Спирт огнем обжег ему горло и ударил в голову.
Брандт все время наблюдал за ним, как врач-психиатр наблюдает за больным. Он не доверял безучастности Радлова и раздумывал над тем, что могло послужить причиной такого неожиданного приступа меланхолии.
Радлов заметил вопрос в глазах приятеля. Горько усмехнувшись, он подумал: «Эх, все равно нет смысла объяснять ему… Это мой последний ужин, зайдет солнце, и мой труп будет валяться где-нибудь среди развалин. К чему еще какие-то разговоры? Если уж он непременно хочет знать, пожалуйста…»
Но так как Радлов молчал, штандартенюнкер заговорил первым:
— Ты считаешь, что все было напрасно?
— Все! Жертвы, смерть Клауса…
— Адам погиб?
— Да.
Брандт замолчал и выпустил дым через ноздри. Потом сказал вполголоса:
— Жаль, хороший был парень. Мой отец тоже погиб.
«Всегда погибают лучшие, — подумал Радлов. — От тех, кто остался, толку мало».
— Почему ты считаешь, что война проиграна? — спросил Брандт.
Радлов твердо взглянул на штандартенюнкера. И, понизив голос, ответил:
— Фюрер, Губертус, фюрер… разве ты его не видел?
«Стало быть, вот что выбило его из колеи. Ужасный вид Гитлера. И как это я сразу не догадался, совершенно ведь ясно. Он был всегда слишком доверчив, этот наивный Радлов. Понятно, что подобное зрелище подействовало на него угнетающе».
— Фюрер в таком состоянии, что, конечно, не может уже быть хозяином положения, — продолжал Радлов. — А если мы проиграем войну, то оставшихся в живых повесят, как сказал однажды сам Гитлер, Помнишь?
