Вопрос возникал за вопросом. Подперев голову руками, Губертус размышлял. Где ключ к решению задачи и где найти какую-нибудь зацепку? Может быть, поговорить с гаулейтером? Акции — промышленность — генеральный штаб — Америка? Конечно, отец был весьма предусмотрителен, он сотрудничал с офицерами вермахта, за которыми стояли магнаты промышленности. Не зря открыл он в прошлом году в Мюнхене филиал своей конторы. А он, Губертус, как один из деятелей подпольной организации, должен был осуществлять связь с секретной службой Гелена. «Для нас война не кончится, даже когда русские будут в Берлине», — заявил капитан Юргенс. Стало быть, вот в чем дело: в борьбе с большевиками не забывать и собственной выгоды. Вот что имел в виду отец. Ну и хитрый был человек! «А теперь я встану на его место, и наплевать мне на Бормана и его штурмбаннфюрера Вольфа в Фленсбурге! В Плёне я буду ориентироваться на майора Хаазе, как того хотят офицеры из главного штаба. Так будет надежнее, да и отец хотел того же».
Мысль обрести самостоятельность и власть помогла ему справиться с горем. Он поднялся с дивана и подошел к зеркалу. Лицо снова было хладнокровным, ни один мускул не выдавал его мыслей. «Цель намечена, — подумал он, — но, чтобы достигнуть ее, нужны крепкие нервы. Этого я добьюсь».
Он вышел и на улице наткнулся на обессилевшего, плачущего Радлова.
Прошло несколько минут, прежде чем Радлов узнал штандартен-юнкера. Он слышал, что кто-то с ним заговорил, но отвернулся. Радлов не мог никого видеть, хотел остаться один и выплакать свое горе, прежде чем умереть.
Вдруг чья-то рука опустилась на его плечо и с силой повернула. Радлов попытался вырваться, но рука цепко держала его. Наконец подняв глаза, он узнал Брандта и тут же снова отвернулся, пробормотав, как упрямый ребенок:
— Оставь меня в покое…
Брандт еще раз повернул его к себе.
— Что с тобой приключилось? Получил орден — и ревешь, вместо того чтобы радоваться!
На ресницах Радлова еще не высохли слезы, он посмотрел на бывшего школьного товарища. Неужели Брандт продолжает верить в победу? Разве он не видел, что произошло с фюрером? Или не хотел видеть?
— Все напрасно, все… — снова всхлипнул Радлов.
— Что напрасно?
— Война-то ведь проиграна! — крикнул Радлов.
Брандт подумал: «Он сошел с ума. Орет так, что стены дрожат. Видно, на фронте ему здорово досталось. Надо поскорей улепетывать отсюда, а то, пожалей, влипнешь с ним».
— Пошли, — сказал Брандт, — пошли, Ахим. На мосту, видно, жарковато было, а?.
