Командный пункт боевой группы охранялся часовыми. Расположен он был в небольшом сосновом лесочке, на краю лощины. Дверь блиндажа была открыта, у входа паренек в форме гитлерюгенда возился с полевым телефоном. Внутри возле кое-как сколоченного стола стояли два армейских офицера, а рядом — статный мужчина лет тридцати пяти также в форме гитлерюгенда. Огненно-рыжий, с выдающимся вперед подбородком и бледной нездоровой кожей, усыпанной веснушками, этот человек был на голову выше остальных. На левой стороне груди у него поблескивал Железный крест первой степени.
— Гитлерюнге Радлов явился по вашему приказанию.
— Ага. Значит, это ты подбил танк?
— Так точно! — Радлов мгновенно окинул взглядом петлицы и звездочки на погонах рыжего и повторил, как положено: — Так точно, обергебитсфюрер!
Шлюндер подошел к нему, и его широкий рот расплылся в доброжелательной улыбке:
— Ну, ну, расскажи, как это тебе удалось?
Рассказать? А что, собственно, рассказывать? Он и сам не знал, как это произошло. Все случилось слишком быстро. Он смутно помнил, как перед ним внезапно возникла стена из стали и как он выстрелил. Иногда ему казалось, что он видел сон, отвратительный, кровавый сон. И теперь, не зная, что ответить, он пробормотал несколько бессвязных слов.
Шлюндер одобряюще кивнул.
— Ты стал примером для всей немецкой молодежи, — сказал он. — По приказу рейхсюгендфюрера тебе надлежит явиться в рейхсканцелярию, где тебе будет вручена высокая награда. Примет тебя сам Адольф Гитлер. — И он протянул Радлову руку.
Тот не шелохнулся. У него не было сил отвечать; вытянувшись в струнку, он стоял перед своим командиром, ожидая объяснений. Радлов еще ничего не понимал. Слишком сильны были впечатления от ночных событий, чтобы он мог воспринять сказанное. Что говорит Шлюндер? Рейхсканцелярия… Награда… Адольф Гитлер… Только сейчас Радлов понял смысл этих слов, и его охватил радостный испуг, щеки вспыхнули румянцем. Фюрер, сам фюрер его примет! Его, Радлова, представят фюреру! Значит, он действительно герой!
Иоахим глубоко вздохнул, гордый собой, взволнованный, и вдруг подумал, что о его геройском поступке узнают теперь все — родители, и знакомые, и доктор Крафт, директор школы. Его портрет поместят в газетах, и, может быть, по радио уже передали сообщение о его подвиге. Директор созовет всех в актовый зал, как он это делал, когда сообщал им о победах немецкого оружия. Радлов очень ясно представил себе доктора Крафта на кафедре, покрытой знаменем со свастикой. Его гладко выбритая голова поблескивает, как биллиардный шар, а внизу, затаив дыхание, внимают ученики. Крафт говорит и говорит о героическом поступке, который совершил он, Иоахим Радлов.
