Впереди были какие-то неясные сполохи. Ну да – свет в конце тоннеля. Говорят, что так светятся кости, идущих впереди, испуская фосфор. Это и есть конец? Такой незамысловатый и глупый, из-за какого-то придурка на навороченной тачке. И ведь шансов даже не было. Он и так сделал всё что мог. Иначе его бы просто превратило в отбивную на сиденье собственной машины. Впрочем, какая разница. Хруст в шее он помнил отчётливо. Или не всё сделал? Надо было стартовать раньше, и тогда он, возможно, успел бы сдвинуть впередистоящую машину дальше. Нет, вряд ли бы это принципиально что-то изменило. Там была секунда разницы. А толкать с места стоячую машину – это гораздо больше времени… Сполохи начали двигаться, смещаясь в сторону. Выходит, что этот тоннель ещё и не прямой, а петляет? А может это вообще лабиринт, из которого выходят только самые умные, которые сумели не заблудиться и выйти… Куда? В рай? А как же по делам твоим?
Но в этот момент до слуха Олега донёсся ещё и какой-то равномерный стук. Два спаренных, промежуток, потом снова два спаренных. А тело ощутило плавное покачивание. Тело? Ощутило? Он где?
– Тронулись, слава те господи. – Раздался в темноте с боку чей-то смутно знакомый голос.
А ему вдруг стало невыносимо душно, он начал задыхаться. Сполох скользнул в сторону, и пропал. Пространство начало погружаться во тьму и Олегу стало невообразимо страшно, потому что он понял, что сейчас может снова умереть, и на этот раз по-настоящему или навсегда. Он рванулся вперёд, жадно хватая раскрытым ртом воздух… И сел.
– Что с вами, Ляксандра Васильич?
Олег повернул голову и разглядел в блуждающих бликах света чью-то вихрастую голову. "Васька" – мелькнуло в сознании. Внутри шевельнулось что-то тёплое по отношению к этому человеку. И тут же мозг взорвался от нахлынувшей на него информации, эмоций и мыслей. Потому что он явственно осознал, что здесь и сейчас никакой он не Анисимов Олег, а Самсонов Александр. А этот Васька не кто иной, как его денщик, верный соратник и товарищ, который неразлучен с ним ещё с Манчжурии. Его бросило в жар, голова шла кругом, и он с тяжёлым вздохом откинулся назад, кажется на подушку, потому что на осознание того, кто он теперь и как с этим жить, требовалось слишком много сил. Провалялся он так довольно долго, весь покрываясь потом, и даже не в состоянии сфокусировать на чём-то конкретном свои мысли, которые скакали, как взбесившиеся лошади.
– Приснилось чаво? – Заботливо вопрошал Василий. Олег… Или Александр молчал. Потому что с одной стороны он прекрасно помнил, что только что сидел в машине на жаркой московской улице, а теперь… Теперь едет в поезде. И даже знал, куда и почему. И знал, что именно эта жизнь совершенно реальна и настоящая. А всё, что с ним случилось на московской дороге и до того… Сон? Привидевшееся будущее? Что-то слишком детально всё привиделось. Так не бывает. Он помнил слишком много людей из той, московской жизни, чтобы это могло присниться даже самому больному мозгу. Он помнил невероятное количество технических новинок, которыми пользовался там, в будущем или сне, которые даже в голову не приходили современным фантастам. Ну ладно бы одна-две, но столько? А главное, он помнил чувства, оставленные в той жизни. Чувства к женщинам, с которыми был близок, чувства к людям, с которыми его сводила жизнь. Чувства к рано ушедшим родителям. Значит, он спит всё же сейчас. Или бредит. Ведь он попал в аварию! Лежит сейчас наверно в коме, и воображает себе невесть что.
