Ничего мы не сможем решить, ничего сделать, кроме своей мышиной возни с пепси-колой и атомными бомбами, если будем продолжать идти этим путем. Мы все время пытаемся выдать желаемое за действительное, мы постоянно передергиваем, в наших словах нет ни грамма правды. Культура — ложь.
Но на хрен мне нужен этот умняк, да и вам тоже? Женщины, эти долбаные суфражистки XIX века, нет, все началось еще в XVII веке — они, видите ли, полезли в политику. Пристрелить надо было десяток-другой, негуманно, конечно, но красота требует жертв. Вся эта несчастная Западная Европа опустила себя по самое некуда, дав женщинам избирательные права. Милые сударыни, ваше место на кухне. Сейчас модно поорать о том, что «Домострой», видите ли, иксня. А много ли из вас, орущих, читало «Домострой»? Козы, эта книга очень актуальна. Телка ты несчастная, знаешь ли ты, как квасить капусту? Конечно, нет. Она есть в магазине (капуста. Да и телка тоже). А в книге этой беспонтовой (это ты, непутевая, считаешь ее беспонтовой) содержится суть — суть, как вообще жить по некоторым правилам. Ты, конечно, считаешь, что правила — не для тебя, их придумали мужики, для которых все бабы — сво… Или скво…
Еще не надоело? Тогда продолжу. Я боюсь, что Вы меня совсем неправильно поняли. Я не говорю об интеллигенции как о классе, или прослойке, или как там ее еще обзывают историки, философы и социологи. Я говорю об интеллигентности, которая может быть присуща и мыслящему. Бабы не любят не интеллигентов, а интеллигентных. Интеллигентный мужик с их точки зрения — нонсенс. Мужик должен быть мужиком. Я столько раз слышал подобные изречения, что у меня уже выработался рвотный рефлекс. Интеллигентность появилась раньше интеллигенции. Просто некогда она называлась куртуазностью. (Во чушь несет чувак! — наверняка подумали Вы). Мне пришлось так напасть на данную категорию в начале главы потому, что слово «куртуазность» (да и «галантность») теперь употребляется нечасто, а слово «рыцарство» звучит как-то глупо. Короче, все беды от женщин. Ха-ха. Все беды не от женщин, а от отношения мужчин к женщинам. Мы до сих пор пытаемся погреметь мечом и латами, а у нас давно уже равноправие, что прискорбно. Но в этом еще не вся печаль. Если бы женщины, добившись равных с мужчинами прав, взяли на себя кроме того и мужские обязанности, тогда было бы не так плохо. Однако этого нет; женщины играют с нами в дурацкую игру — ждут, когда мы откроем перед ними дверь, подадим пальто — а после этого мы оказываемся в дураках: они ведь
