Он подошёл ко мне впритык, обвёл рукой лицо, коснулся пальцем губ, а затем аккуратно взял за затылок и притянул меня к своей груди.
— Слышишь, Анна? Моё сердце тоже стучит. Как и твоё. А рядом с тобой оно стучит быстрее, чем обычно. Так что не так уж сильно мы и отличаемся.
Как же счастлива я была! Находиться в его объятиях, слушать его прекрасный голос и стук его сердца- как было бы здорово остановить это мгновение на вечность.
— И, чтоб ты знала, я верю в Бога. И даже молился ему, раньше. До смерти родителей…
Влад
Прилив сил, который я не испытывал много лет, пришёл ко мне вместе с поглощённой кровью. Её кровью. Ароматной и вкусной настолько, что просто находиться рядом с Анной стало для меня испытанием. Во мне горел пожар, адреналин зашкаливал. Я справился, смог вытащить нас из поместья этого тирана. Скорость, сила, обоняние, зрение, слух. Всё обострилось, накрыло, словно наркотическим дурманом. Наверное, она и есть мой наркотик. Как же сдержаться от очередной дозы, когда малышка рядом? Когда она, такая красивая, такая манящая, сидит так близко, что мою кожу покрывает тепло её дыхания? Я был голоден на протяжении всего времени, что находился в заточении. И сейчас голод не прошёл. Я бы сказал, усилился. То ли из-за обстрела, потери крови и свинца в моём теле, то ли из-за неё. А может, это не единственная жажда, которая меня мучает?
Беседа с Анной о моём происхождении, об уязвимости, напомнила мне, что я всё же отличаюсь от неё. Хоть и не так радикально, как она думала. Я не боюсь креста, чеснока и солнечного света, но я боюсь наброситься на неё, словно дикий зверь на добычу, прямо в стенах Божьего дома. Боюсь не сдержаться, но желание вдыхать её запах, гладить нежную светлую кожу, касаться каждой клеточки губами слишком сильное. Признаюсь ей, напоминая самому себе:
— И, чтоб ты знала, я верю в Бога, даже молился ему раньше, до смерти родителей.
— А как они погибли? Я раньше спрашивала, помню, ты не хотел отвечать. Но, возможно, теперь расскажешь. Я хочу знать. Хочу знать о тебе всё.
Её ангельский голос, полный сочувствия и нежности, звучал в моей голове, словно чарующая соната. Моя маленькая, наивная девочка. Я не хочу обременять твою душу ужасной историей своей семьи. Пусть эта ноша останется со мной.
— Малышка, я и так о многом тебе рассказал. Думаю, на сегодня достаточно.
Она разочаровалась, видно по погрустневшим глазам. Но быстро отошла, улыбнулась и мягко провела рукой по моей окровавленной рубашке.
