Если все это кажется читателю алогичным, то небольшое рассуждение должно убедить его, что любой контрпример, который он только может придумать, на самом деле лишь подтвердит заявленную здесь позицию. Никто еще не был свидетелем того, как лабораторный факт выйдет наружу без того предварительного распространения на внешнюю ситуацию самой лаборатории и ее трансформации в соответствии с предписаниями лаборатории. Любой контрпример будет предположением о возможности подобной вещи. Но предположение не доказательство. Если приведено доказательство, то два заявленные мной условия всегда подтверждаются. Моя уверенность в этом ответе базируется не на предположении, а на простом научном убеждении, которое со мной разделяют все мои коллеги-ученые, что волшебство невозможно, и что деятельность на расстоянии всегда влечет искажение. Предсказания или предвидения ученых – это всегда утверждения постфактум и воспроизведения ранее полученного. Подтверждение этого очевидного феномена проявляется в противоречиях, возникающих среди ученых, когда они вынуждены покинуть твердую почву своих лабораторий. Как только они оказываются вне лаборатории, они ничего не знают точно, они блефуют, терпят неудачи, пробиваются наугад и теряют всякую возможность сказать нечто, что нельзя было бы сразу опровергнуть потоком в равной степени правдоподобных утверждений.
Единственной возможностью для ученого сохранить силу, приобретенную внутри лаборатории вышеописанным методом, это не выходить наружу, где он может утратить все сразу. Здесь опять все очень просто. Решение проблемы никогда не выходит наружу. Значит ли это, что ученые привязаны лишь к тем немногим местам, в которых они работают? Нет. Это значит лишь то, что они будут делать все от них зависящее, чтобы распространить повсюду некоторые из условий, способствующих воспроизведению благоприятных лабораторных практик. Поскольку научные факты производятся внутри лабораторий, то для обеспечения их свободного распространения необходимо создать дорогостоящие сети, внутри которых будет поддерживаться их хрупкая эффективность. Если это значит превратить общество в большую лабораторию, то пусть будет так. Распространение лабораторий во все места, которые за несколько десятилетий до этого не имели ничего общего с наукой, является хорошим примером построения подобных сетей. Но даже более убедительным окажется рассмотрение системы стандартных весов и единиц измерения, называемая по-французски «métrologie». Большая часть открытий, сделанных в лабораториях, так бы в них и осталась, если бы основные физические константы не были бы утверждены повсюду. Время, вес, длина, длина волны и т.д. распространены повсюду с большой степенью точности. Только в таком случае лабораторные эксперименты могут воздействовать на проблемы, происходящие на фабриках, в индустрии средств производства, в экономике или больницах. Но, если вы мысленно попробуете распространить «вовне» самый простой закон физики, без предварительного распространения всех основных констант и установления контроля над ними, то вам просто не удастся найти ему подтверждение, также как без статистики системы здравоохранения было бы невозможно узнать о существовании заболевания сибирской язвой и проследить воздействие вакцины. Эта трансформация всего общества в соответствии с лабораторными экспериментами не принимается во внимание социологами науки.
