– Прощайте, – сказал следователь. – И послушай мой добрый совет – не шути с Тайной Полицией. До суда ведь ещё дотянуть надо. А с другой стороны – с ними легче договориться, чем с нами. Им много позволено.
Весь следующий день (18 ноября – воскресенье) Сергея не беспокоили. В малюсенькой тюремной камере-одиночке размером полтора на два с половиной метра была железная кровать, табурет и маленький стол. Небольшое зарешеченное окошко выходило в тюремный двор. Тюремщик объяснил ему, что днём на кровати лежать нельзя. Затем глянул на перевязанную ногу Сергея и поправился – тебе можно.
Днём его водили на перевязку. Фельдшер – по крайней мере на это Сергей надеялся – обработал рану какой-то мерзкой жидкостью, от которой исходил тошнотворный запах. Всего-то клок мяса вырвала пуля, а какая боль!
Сергей лежал на кровати, задрав больную ногу – чтобы надзиратели – если заглянут в окошко – видели его больную ногу, оправдывавшую дневное пребывание в кровати – и обдумывал стратегию поведения. Более всего его мучал вопрос – может, сказать, что он из будущего? Если бы он был в российской тюрьме, то так непременно бы и сделал. Но давать фору Австро-Венгрии не хотелось. Хотя… Какая в конце концов разница? Он может предупредить о покушении на эрцгерцога Фердинанда. Конечно, Гаврила Принцип ещё ребёнок, что с него взять. Отправят жить в Америку. Объяснить всем, что от Первой мировой никому хорошо не будет. Всё равно, к концу века вся Европа объединиться и станет своего рода сверхгосударством. Не будет Первой мировой, значит – не будет и Второй мировой. Объединение Европы наступит гораздо раньше. Польша… Что будет с Польшей? Так и будет мечтать о независимости? Османская империя? Сама, по доброй воле предоставит независимость народам, её населяющим? Если центр ослабит нажим – все они разбегутся? Значит, для объединения нужно пройти через разъединение? Сергей убедился в справедливости однажды услышанных слов – нельзя стать настоящим философом не побывав в тюрьме. Именно в такой клетке начинаешь заново обдумывать смысл жизни!
Еда была паршивая. То ли у него вкусы изменились, то ли в самом деле в прошлом веке так готовили, но ел с трудом.
На прогулку не выводили. Почему? В австрийской тюрьме нет прогулок? Или ему не полагается? Или какая-то другая причина?
Как ни странно это звучит, всю вторую половину дня Сергей маялся от скуки. Попросил газету, но ему отказали. Будет указание следователя – дадут газету. А пока – отдыхай.
