Глава 2
Уплетая сочное, нежное мясо, пахнущее дымкой, Дигон думал о том, что же хотела сообщить ему старуха. Он прервал её на полуслове, ибо любую беседу на голодный желудок всегда считал напрасной тратой драгоценного времени, и так скупо отпущенного богами человеку. А кроме того, силы его, взбодренные отличным пивом, снова начали таять, и к тому моменту, как косуля была полностью готова к употреблению, снова покинули тело капитана подобно войскам, уходящим из родного города на войну. Низа от мяса отказалась. Выпрямившись, насколько позволял горб, она сидела против аккерийца и по-прежнему смотрела в одну точку, на сей раз чуть ниже его локтя. Если б только он мог знать, как не хотелось ей разговаривать (не именно с ним, а вообще), он не стал бы так самоуверенно обрывать её. Торопясь жить, молодость никогда не желала слушать зов старости - возможно, в этом заключалась та самая истинная мудрость, которая позволяет каждому пройти свой собственный путь, совершить свои собственные ошибки, и потом победою насладиться сполна... Нет, сие было одно лукавство - на деле Низа так не думала. ... Она перевела взгляд повыше, на его лицо, на его глаза, блестевшие от удовольствия, и улыбнулась: все гораздо проще - северянин был слишком голоден, чтобы ещё выслушивать бредни древней старухи... Кажется, он только сейчас принялся за косулю, а вот уже разгрызает последнюю кость, обливаясь соком, и не похоже, что он наелся досыта... Швырнув обглодок в кучу, Дигон ладонью вытер жир с губ и подбородка, и выжидательно уставился на колдунью, которая застыла перед ним с очередным странным выражением лица.
- Ну, Низа, - ободряюще произнес он. - О чем ты хотела поведать мне?
- О тебе, - тут же ответствовала старуха. В глазах её, до того таких мглистых, что капитану чудилось в них отражение короля-леса - огромной дикой чащи между Аккерией и Асгардом, где от сотен глаз волков и медведей и ночью было светло, - в этих бездонных глазах он заметил вдруг лукавый огонек. Низа словно очнулась от тяжелого сна, в коем пребывала столь долго, что явь казалась ей его продолжением. На самом деле так можно было сказать скорее про самого Дигона. Он, пролежавший в бреду полных семь дней и ночей, лишь с нынешнего рассвета снова начал жить, а посему в голове его ещё плавали клочки тумана Ущелий, затмевающие настоящее: короткое заявление колдуньи он воспринял как шпионскую вылазку на свою территорию. Наверняка она подослана к нему из стана врага - то есть демонами коварного Бургана с целью каким-то образом перекрыть ему путь в Аркадскую пустыню, к Учителю... Дигон подозрительно сощурился, пытаясь испепелить старуху взглядом, но милостью благого Митры в тот же миг ему открылась истина: она желает ему помочь. Немало удивленный, он тем не менее не изменил ни позы, ни взгляда, и только в синих глазах его мелькнул ответный огонек, на что Низа отреагировала тотчас улыбкою.
