Эти двое лежали отдельно от других раненых. У обоих ранение верхних конечностей, у одного правое плечо, у второго прострелена мышца левой руки. Раны загноились, и вот эта красно-синюшность вокруг ран мне тоже не понравилась. Провел пальпацию, нажимая на края раны, нет, это надо срочно лечить.
— Приготовь кипяченой воды, бинты, спирт! А я пока почищу раны. — приказал я санинструктору.
Когда он ушел выполнять, я склонился над раной и сосредоточился на тепле, идущем из моих рук. Оно струилось из ладоней, проникая в рану и вылечивая ее. На глазах исчезала эта синюшность вокруг раны. Оставив энергии для второго, я перешел к нему, и пока не было санитара, подлечил и его. Вновь меня охватила слабость, и я привалился к стволу, неожиданно почувствовав телом, как в меня стала вливаться живительная сила дерева. Прошло минут пять, и я вновь ожил, как будто выпил чашку крепкого кофе. Подошел санитар с котелком горячей воды и санитарной сумкой. На белой салфетке он разложил бинты, вату, спирт и йод. Из инструментов у него были только скальпель и ножницы.
Чистой тряпочкой, смоченной кипяченой водой, я принялся удалять из ран гной, остатки ткани гимнастерки, которые попали вместе с пулей. То, что раны были сквозные, облегчало мне процедуру, так как не надо было доставать пулю или осколок. Вместо зонда для прочистки раны пришлось использовать простерилизованный шомпол от винтовки. Чтобы не мучить болью раненых, я их незаметно усыпил с помощью браслета, так как чистка сквозных ран очень болезненна. А так они проснулись уже перевязанные и обработанные. Да и я вновь их подлечил своей энергией.
Санинструктор чуть ли не смотрел мне в рот, выполняя все мои указания. Только что на его глазах я вытащил с того света двух безнадежных, которых могла спасти только ампутация. Исчезла красно-синюшность вокруг ран, воспаленность и припухлость, да и раненые спокойно спали, когда я им проводил чистку ран, как будто им ввели обезболивающее. Это ли не чудо?! А уж он то повидал за эти дни и ранения, и смерть, и муки раненых. Эти безумные от боли глаза, эти душераздирающие крики, эти покусанные в кровь губы, и эти стоны, когда ничем не можешь помочь облегчить боль раненым.
Бойцы уже поднялись и приводили себя в порядок. Кто-то подшивал воротничок, кто-то чистил оружие. Часть бойцов готовили в котелке гороховый концентрат с тушенкой. Кухня отсутствовала, и все питались сух-пайком, что был у солдат, и что мы захватили в виде трофеев. Старшина тоже проснулся и пил чай с сухарем вприкуску, время от времени макая его в кипяток. Я подошел и присел рядом с ним.
