И правда, на запад, кренясь на одно крыло, летел, дымя жирным дымом, еще один Юнкерс. Немного не долетев до леса, он клюнул носом и вонзился в землю. Взрыв разметал остатки самолета, в бинокль было видно только пламя. Разгрузившись вновь над поселком, самолеты ушли на запад в Ковель, но зато из леса выползла колонна немцев. Впереди ползли пять танков Т-IV, за ними три Т-II, следом грузовики с солдатами и батарея 150-мм орудий sLG 33, состоящая из четырех пушек. Не доезжая метров восемьсот до поселка, грузовики высадили пехоту и стали растаскивать пушки. Последним подъехал штабной автобус, из которого вышли офицеры и стали рассматривать в бинокли наши позиции. Неожиданно из церкви грянули два выстрела из пушек, черные султаны взрывов поднялись за машинами немцев. Второй выстрел, — и два султана легли перед немцами.
— Мазилы! — сплюнул окурок один из бойцов.
— В вилку берут, сейчас попадут. — пояснил более опытный.
И точно, третий выстрел разнес один из грузовиков, а другое орудие повредило гусеницу Т-IV, и танк завертелся на одном месте. Пристрелявшись, пушки перенесли огонь на батарею врага. Грузовики прицепили пушки обратно и стали их оттаскивать на безопасное расстояние. Но было поздно, два выстрела моих пушкарей из двух орудий, — и грузовиков как не бывало. Танки тоже открыли огонь по моему доту. Стены гудели от попаданий, но выдерживали обстрел. Вот задымил один танк, вот у другого распласталась гусеница. Подключились с холма и зенитчики, уничтожив легкие танки Т-II. Те, густо дымя, застыли на поле. Два средних танка, пятясь и отстреливаясь, отползали к лесу. Заработала дальнобойная артиллерия, ее тяжелые снаряды стали падать на холме, стараясь подавить наши пушки. Видно, где-то немцы посадили корректировщика, и он передает координаты. Прижал кольцо ко лбу:
— Хранитель! Где у фрицев корректировщик?
— Что значит это слово? — раздался в ответ вопрос.
— Ну, это наводчик, который говорит ворогу, где стоят войска противника! — попытался я «разжевать» ему этот вопрос.
— Тогда это в ближайшей машине, что стоит рядом с деревней!
— Спасибо, Хранитель! — сказал я и, перебежав в церковь из блиндажа к пушкарям, указал на танк.
Два выстрела, и он густо задымил. Из люков никто не вылезал, а через минуту взорвались внутри танка боеприпасы, отбросив башню далеко в сторону. У околицы одиноко строчил по пехоте пулемет, изредка затихая для перезарядки.
— Семён! — обратился я к пограничнику, который из снайперской винтовки отстреливал делающих перебежку фрицев с мстительным выражением на лице.
