— Лакей, что письмо привез, сказал, Вера Александровна просила об ответе, — напоминает о себе Дашутка.
Она уже принесла и чернильницу, и перо, и бумагу, и пресс-папье.
Я киваю — да, да, пусть подождет ответ. И даже беру перо в руки.
«Дорогая Вера!»
Перо непривычно скрипит по бумаге, а с самого кончика скатывается темная капля, превращаясь на еще почти чистом листе в жирную кляксу. Но не это смущает меня.
Я не умею писать по правилам девятнадцатого века! И, получив мое письмо, княжна, конечно, поймет, что я хотела ей сказать, но, должно быть, многое покажется ей слишком странным. А я не уверена, что готова к откровенному разговору с ней.
Нужно больше читать и заново учиться писать. А пока…
— Нет, я передумала, — сообщаю я Дашутке. — Пусть лакей передаст Вере Александровне, что я сама приеду к ним завтра.
Дашутка кивает и хочет забрать канцелярские принадлежности. Но я оставляю их у себя — нужно практиковаться.
На следующий день для проформы предлагаю кузине ехать к Бельским вместе. Но та, как я и надеялась, отказывается. По настоянию тетушки я отправляюсь в гости в экипаже, встречать который на крыльцо выходит сама Настасья Константиновна.
— Добро пожаловать, Наташенька! Очень рада тебя видеть у нас! Мы поджидаем тебя уже с утра. Верочка сообщила, что ты приедешь. Ты, должно быть, удивлена, что она сама тебя не встречает. Она в людской — дочка кухарки тяжело захворала.
Даже я, чуждая классовых различий, не очень понимаю, какая связь между недугом кухаркиной дочки и пребыванием княжны в людской. Княгиня виновато улыбается.
— Ты, может быть, этого не одобришь, но Верочка, она… Ах, она же каждого пожалеть готова! Надорвался кузнец — она у него в избе, лошадь захромала — она на конюшне. Говорит, дар должен пользу приносить.
Вот оно что! Вера тоже лечит!
Я робко спрашиваю:
— А можно мне тоже в людскую?
Хозяйка в ужасе машет руками:
— Что ты, Наташенька, и думать не смей! Александр Денисович гневаться станет. Да и за Верушкой я уже послала.
Вера появляется в гостиной через четверть часа — усталая, но, кажется, довольная. Княгиня тактично оставляет нас одних. У девушек свои разговоры.
Княжна целует меня.
— Прости за ожидание, Наташа! Я надеялась, что сумею управиться до твоего приезда. Но случай тяжелый оказался. Младшая дочка нашей кухарки вечор в лесном озере искупалась. А вода там холодная. Понятное дело — простудилась. Всю ночь жар не спадал.
Я осторожно спрашиваю:
— Значит, ты всё-таки применяешь свой дар?
