11
Целые выходные Марк просидел, рисуя сайт «Будни веселого трупика» и поражаясь количеству его посетителей и комментариев. Он очень старался не думать, почему Варвара приходила теперь всё реже. После визита Сереженьки минуло уже четыре дня, а от неё не было ни слуху ни духу.
Марк отгонял тревожные и назойливые мысли. Ему и самому тошно было оттого, как много места Варвара занимала в его голове. Это было слишком навязчиво. Что бы он ни делал, куда бы ни шел, с кем бы ни разговаривал, работал или отдыхал, читал книгу или прорисовывал формулы — всегда, всегда держал Варвару в уме.
Придумывал разговоры с ней, воображал новые встречи, гадал, чем она занята. Такая зависимость невероятно раздражала, злила, Марк срывался на ни в чем не повинных коллегах и продавцах, перестал разговаривать с Бисмарком и перешел в острую фазу мизантропии.
Очевидно было, что так дальше продолжаться не могло.
Отчего-то, — а Марк понимал это даже сквозь свою толстокожесть, — сейчас было бы очень легко оттолкнуть Варвару навсегда. Одна его просьба, и она никогда бы не появилась перед ним больше. Что-то изменилось в их отношениях с тех пор, как она преследовала его в образе старушек и подсаживалась в барах. Сейчас его желания значили бы для неё достаточно, чтобы прислушаться к ним. И Марк уговаривал себя, что он должен попроситься на волю. Поставить точку в этом дурдоме. Вернуться к нормальной, хорошей жизни, в которой не было места никакой мистике, и что хуже всего — этой глухой тоске, свернувшей гнездо где-то в области его желудка.
«Хватит, хватит, хватит, — пульсировало в голове, — я же взрослый человек, это просто смешно. Нелепо. Жалко. Бессмысленно».
А самое главное — Варвара была абсолютно безнадёжна.
В ней не было ничего прочного, ничего фундаментального, ничего, за что можно было бы ухватиться. Той точки опоры, которая помогла бы Марку перевернуть его мир. Только, иллюзия, дух, слабая, рвущаяся на пальцах ниточка.
Привязать к себе это ниточку — значило пустить свою жизнь под откос.
Варвара пришла снова с дождем. Мокрая и прохладная, тонкая майка облепила пышную грудь, тушь текла по лицу. Сложная прическа сбилась набок.
— И кто ты у нас сегодня? — спросил Марк, накрывая круглые плечи полотенцем.
— Оперная дива, — глубоким контральто ответила она, — Гренландия Брик.
— Гренландия?
— Брик. Всё верно, — и Варвара царственным жестом протянула увешанную тяжелыми камнями руку — для поцелуя. — Лесбиянка, как ты понимаешь.
