- Зачем ловишь, товарищ лейтенант? Все говорят, днем, а думают, утром.
Окружающие тоже засмеялись, по Матюхин оборвал смех и по-командирски строго спросил:
- Значит, в дневной поиск пойдете?
- Сутоцкий достаточно хорошо знал лейтенанта.
- Так точно! — вытянувшись, отчеканил он. — Идем!
Тогда первый приказ: с завтрашнего дня начать тренировки в беге на крутой взлобок... Категорически запрещаю пить наркомовские. Старшина будет беречь до возвращения. В перерывах между бегом — тренировка в захвате и транспортировке пленного. Старший — Шарафутдинов. Порядок тренировок, отработка приемов — словом, вся подготовка группы захвата лежит на нем. Все. До завтра.
Матюхин круто повернулся к старшему лейтенанту Сладкову:
- Разрешите отпустить людей?
Сладков кивнул, и, когда Сутоцкий и Закридзе, оба несколько обескураженные и даже, пожалуй, чуть обиженные, отошли, Матюхин спросил:
- Как я понимаю, есть дело?
- Есть... Но прежде... Не слишком ли круто?
- Я знаю Сутоцкого. Его надо брать сразу. А Закридзе меня не знает и потому мою крутизну посчитает просто офицерской требовательностью. Я вас слушаю.
Старший лейтенант Сладков долго смотрел в сторону передовой, потом, не отводя взгляда от цветных строчек трассирующих пуль, сообщил:
- Сегодня я был в саперном батальоне и разговаривал с минерами, которые проделывали проходы для ночных поисков. Один из них утверждает, что под взлобком, как раз напротив НП артиллеристов, есть брошенные, но целые землянки.
- Откуда они там? — почему-то с замиранием сердца спросил Матюхин.
- По-видимому, в сорок первом здесь формировалась какая-нибудь часть. А может, строители немецкой обороны в них жили. Место удобное...
Они помолчали. Матюхин хотел было спросить, что докладывал Сладков в политотдел о предстоящем поиске, но сдержался. Ведь, в сущности, это служебная тайна замполита. А попытка разгадывать чужие тайны никогда не расценивалась как доблесть или хотя бы как хорошее воспитание.
- Вы хотели спросить, товарищ лейтенант, —усмехнулся Сладков, — докладывал ли я в политотдел о предстоящем поиске? Отвечаю — докладываю каждый день. Начальник политотдела лично интересуется, как идет подготовка. Как понимаете, от исхода поиска зависит слишком многое.
Матюхин кивнул и подумал: «Хорошо, что никто не знает о моей беседе с Сутоцким. Если... Если, конечно, не проболтался сам Сутоцкий».
Замполит сделал паузу и продолжал. Голос у него был тусклый, с хрипотцой — видно, он волновался.
