Скрип пера прекратился. Подняв голову, Гиацинта бездумно смотрела в темный прямоугольник окна.
— Ваш первый муж был нищим стариком, второй — садистом, а любовник — мелочным тираном, — продолжал Трапп. — Что с вами не так, Гиацинта? Возможно, вы считаете, что не заслужили ничего лучшего?
— Что ж, — наконец, произнесла она. — Полагаю, у нас обоих есть прошлое, о котором мы не хотели бы говорить. Позвольте задать вам последний вопрос.
— Валяйте, — благосклонно разрешил генерал.
— Вы знаете, за что вас сюда сослали?
— Конечно, — пожал плечами Трапп. — Из-за женщины. Король был юным, он только-только вступил на трон и был пылко, до смерти влюблен в одну даму, жену посла. Но она предпочла неопытной молодости очарование зрелости.
Гиацинта задумчиво смотрела на него, словно разгадывая какую-то загадку.
— То есть вы полагаете, что Джон вас наказал из-за женщины? — спросила она.
— А разве есть другие варианты? — насторожился он.
Гиацинта встала, подошла к нему ближе и грациозно опустилась на его колени, обвив шею рукой.
Он ощутил слабый цветочный аромат.
Вблизи она казалась совсем юной и очень нежной.
— Мой дорогой Трапп, — произнесла Гиацинта, — официально вас осудили за измену.
От неожиданности он даже рассмеялся.
— Это наша дама изменяла послу, — сказал он. — А я был холост и восхитительно свободен.
— Да нет же, — вздохнула Гиацинта. — Вас осудили за измену родине. Было объявлено, что вы вступили в преступный сговор с неким послом соседней державы, передавая информацию о наших войсках.
— Что?
Он едва не сбросил её со своих колен, дернувшись так резко, что у горгоны клацнули зубы.
— Да сидите вы спокойно, — прикрикнула она. — Я была тогда девочкой, и мне было все равно, но мой старший брат как-то рассказал об этом. Он военный, и ваш низкий поступок до сих пор ужасно сердит его.
— Распутство, дуэли, драки, карточные игры, охота в чужих владениях, даже кражи — у Джонни был миллион поводов для обвинений. Но как он мог выбрать измену? — спросил генерал скорее самого себя, чем Гиацинту. Но она ответила:
— Наверное, он хотел вас ударить больнее всего.
— И что, были предъявлены какие-то доказательства?
— Я не помню. Это было очень давно.
— Вы можете достать мне те газеты?
Она поболтала ногами, отчего шлепанцы разлетелось в разные стороны.
— А что мне за это будет? — надув губки, спросила Гиацинта.
Он встал, держа её в своих руках, и без лишнего почтения опустил на кровать.
— Даже не начинайте эти игры, — предупредил он. — У вас слишком плохой вкус в отношении мужчин, чтобы вы смогли оценить мое скромное мужество.
